— Там же женщины с детьми, могут шум поднять. Чтобы вы бы с ними делали, убивали? — хрипло осведомился борец. На скулах парня заиграли желваки, лицо окаменело, руки сжались в кулаки.
Здоровяк инстинктивно отшатнулся от горящих ненавистью глаз и испуганно пробормотал:
— Эй, ты чего? Не кипишуй.
— Отвечай! — прорычал Гурам.
— Да не знаю я, — воскликнул Шкаф, на всякий случай, делая шаг назад.
— Знаешь, — с нажимом ответил борец. — Не зли меня! Говори правду.
Здоровяк виновато опустил глаза.
— Зяма сказал, если орать будут, мочить, — признался он.
— Понятно, — бешеный взгляд борца ожег седого.
— Он по ушам ездит, — спокойно ответил тот. — Не было такого.
— Кто навёл? — Гурам повернулся к культуристу.
— Не знаю, — выдохнул здоровяк. — Сам на подхвате был. Зяма в теме. Он всем рулил.
— Кто дал наводку? — борец глянул на седого.
— Пурга это всё. Шкаф баланду травит[4]. Я не в теме, — лениво ответил главарь. Но, несмотря на внешнее спокойствие, чувствовалось, внутренне он напряжен.
— Пурга, говоришь, — прищурился Гурам. — Через пять минут ты соловьем будешь петь. Парни, кто хотел, вылезайте из подвала, а мы пока с этим Зямой вдумчиво поболтаем….
Через десять минут Гурам вылез из подвала и вышел во двор. Я с Олегом и Вовой, сидел на скамейке рядом с верандой. Борцуха тяжело вздохнул, и примостился рядом с нами.
— Ну что, раскололся? — поинтересовался я.
— Нет, — мотнул головой армянин. — Упорный гад попался. Дергается, ругается, но молчит. А сильно калечить и что-то отрезать ему нельзя. Нам ещё его людям предъявлять.
— Слушай, — мне в голову пришла одна идея. — Я знаю, как его расколоть и товарный вид не попортить.
— Как? — заинтересовался Гурам.
— Всё очень просто, — ухмыльнулся я. — Зяма — сидявый. А к любому из них есть верный подход. Сделаем так…
Рассказал, что нужно сделать и озабоченное лицо борцухи посветлело, а ребята заулыбались.
— Хорошая идея, — одобрил армянин. — Думаю, сработает.
— Тогда давай, начинать, — предложил я.
— Подожди минут пять. Я сейчас Васила за фотоаппаратом пошлю. У Самвела «Зенит» есть, и пленка найдется.
В подвал мы спустились всей компанией. Связанные руки седого были вздернуты на веревке, перекинутой через крюк вверх. Второй конец веревки был закреплен, за торчащий в соседней стене железный штырь. Из разбитых губ Зямы на подбородок текли карминовые дорожки, пятная ворот порванной джинсовой рубахи. Окровавленное ухо и заплывший глаз завершали картину.
Наркоман, здоровяк и рыжий лежали на животах в углу, уткнувшись рожами в пыльный пол.
— Я вам все равно ни хрена не скажу, — просипел Зяма и сплюнул кровью. — Напрасно стараетесь.