Дочка нашла их в старой коробке, которую они притащили в Москву из своей последней поездки на малую родину. Отец отдал ее Свете со словами: «Забери это с собой. Это все твое.» Ну Света и забрала. И до сих пор и не заглянула в нее. Все некогда.
А теперь она разглядывала эти страшненькие сережки кустарного производства и отчаянно пыталась вспомнить, чьих рук это дело и какова история появления этих серег у нее.
Ничего не лезло в голову.
Свету разобрал интерес. Почему она ничего не помнит об этих сережках? Это точно принадлежит временам ее детства и юности. Тем светлым и беззаботным годам, когда она еще жила в Энске, заканчивала школу, затем училась 5 лет в пединституте. Светлые, счастливые, доисторические времена. А потом был переезд в Москву, трудности социолизации и ассимиляции, финансовые и матримониальные проблемы и, наконец, с трудом сколоченная ячейка общества, которая вот-вот развалится. несмотря на наличие двух дочерей…
Света решила позвонить матери и спросить о серьгах – может, она что-то помнит.
Мама сначала взяла паузу, потом переспросила о внешнем виде, потом трижды поинтересовалась цветом камней. И только потом предположила: «Может, это Максим тебе дарил, Лидки Смирновой сын, он по тебе лет 5 умирал».
И Света начала с трудом вспоминать некоего Максима, скромного сына маминой коллеги по работе, с которым она несколько раз сходила в кино в старших классах.
– Что-то смутно припоминаю. Максим, значит. Он что, ювелир был?
– Конечно, был. Ты не помнишь? Он после 9 класса в художественное училище пошел. Кажется, он тебе что-то ювелирное дарил в самом начале…»
И точно, Света вспомнила этого застенчивого и скромного Максима. Ей с ним было очень скучно. Матушка и Лидия Николаевна на работе, конечно, умилялись, называли друг друга свахами, подсмеивались и детей звали невесткой и зятем. Света и Макс смущались и злились на бестактность взрослых.
Макс исчез из Светиной жизни сразу после школы. Институтская жизнь не впускала в себя старых скромных, скучных приятелей, здесь все было новое, взрослое, крутое. А корявые серебряные малинки Макса крутыми не были и были отправлены в шкатулку и забыты.
А сейчас Света подумала, что Макс, скорее всего, стал нормальным, даже, скорее всего, отличным серьезным мужчиной, наверное, хорошим ювелиром. И женился на какой-то счастливице, и, небось, нажил пару-тройку детей.
А она, представлявшая себя в 17 лет звездой вселенского масштаба и видевшая рядом с собой только подобную ей звезду, втюхалась в обычную, не очень счастливую жизнь с человеком, обложка которого так отличалась от внутреннего содержания…