Первым, кого Гримберт смог узнать, был Шварцрабэ. Выбравшийся из-под обломков, впервые утративший свою смешливость, хозяин «Беспечного Беса» выглядел так, словно перенес самую страшную битву в своей жизни.
- Все кончено, - сказал ему Гримберт. Больше для того, чтоб заглушить заунывную молитву, читаемую уцелевшими братьями, чем для того, чтобы ободрить, - Он мертв.
Шварцрабэ взглянул на «Судьи» с горькой усмешкой, от которой Гримберта передернуло.
- Кончено? Господь с вами, сир Гризео, как бы я хотел надеяться на то, что вы правы!
***
Приор Герард долго молчал. Стоящий в окружении изрешеченных пулями обломков, он сам выглядел изувеченной статуей, водруженной кем-то на опустевшем поле битвы. Лазариты уже успели вынести тела своих собратьев и теперь спешно присыпали опилками багровые лужи, извлекая из них остатки человеческой плоти, похожие на клочья беспорядочного разросшегося бледного мха, но работы им предстояло еще много.
Черт возьми, подумал Гримберт с мрачной усмешкой, даже если они будут работать до заката, рефекторий от этого не перестанет быть похожим на бойню. Защищенный фильтрами доспеха, он не ощущал запаха пролитого пива, крови и паленого мяса, но достаточно хорошо себе его представлял.
- Это мое последнее слово, сир Томаш. Ворота Грауштейна останутся закрыты вплоть до моих последующих распоряжений.
Любого другого тон его голоса заставил бы замолчать, но Красавчик Томаш был сделан из другого теста – куда более грубого и горького, чем то, которое шло на монастырские просфоры.
- Какого черта, приор? - пророкотал калека, сверкая единственным глазом, - Не много ли вы себе позволяете? Потрудитесь объяснить!
Шварцрабэ осторожно взял его за рукав. Все еще покрытый пылью и свежими ссадинами, он на удивление быстро вернул себе контроль над собственным телом, но не душевную безмятежность.
- Сир Томаш немного не сдержан, но его недоумение находит отклик во всех нас, господин прелат. Мы чтим уставы вашего монастыря, равно как и ваше несомненное право управлять здесь по вашему рассуждению, однако смею напомнить, что перед вам стоят рыцари. А на рыцарей его величества, как вам известно, монастырская юрисдикция не распространяется. Мы не имеем отношения к Ордену.
Стальные пластины, благодаря которым лицо приора Герарда оставалось единым целым, зловеще скрипнули.
- Не имеете, - обронил он негромко, - А люди, которые погибли здесь, имели. Пятеро братьев-рыцарей, трое обсервантов и еще трое новициантов-послушников. За один день мой приорат потерял больше людей, чем в стычке с еретиками. И я скорее собственными руками приколочу к воротам Грауштейна полумесяц со звездой, чем оставлю этот случай без должного расследования.