— Я проснулся, спустился вниз. Сестренка смотрела по телевизору мультики, — я указал рукой на телевизор, инспектор рефлекторно посмотрел туда, заметил грамоту, его глаза немного расширились, — А отец уже уехал на работу. Я позавтракал, потом принял душ. Потом мы с Чико решили, что она привезла с собой слишком мало вещей, поэтому я вызвал такси и мы поехали к ней домой.
Инспектор не перебивал, записывая показания.
— Там мы зашли в дом и пошли в комнату Чико. У меня был с собой рюкзак, но в него влезло не все. Я спросил у Чико, где можно взять какой-нибудь пакет, чтобы сложить в него оставшееся. Она сказала, что пакеты есть в подвале, и мы пошли туда. Там я увидел… — я замялся, заставил себя покраснеть.
— Не переживай, Одзава-кун, полиции можно рассказывать все. Тебе ничего не угрожает, — мягко успокоил смущенного ребенка инспектор с тарантиновской фамилией. Отец положил мне руку на плечо. Поддержка так сказать.
— Там я увидел кассеты с интересными названиями, и решил взять посмотреть, — промямлил я, глядя в пол.
— Да? С какими названиями?
— «Н. неверная жена в окружении ч. членов…» — заикаясь, почти шепотом выдавил я из себя и закрыл лицо руками.
— Инспектор Хаттори, вы уверены, что стоит заставлять ребенка говорить такое? — хмуро спросил отец.
Инспектор смущенно откашлялся и ответил:
— Простите, Одзава-сан, таковы правила, — потом обратился ко мне, — Одзава-кун, не переживай, в твоем возрасте совершенно нормально интересоваться такими вещами. Продолжи, когда будешь готов, хорошо?
Я кивнул, убрал ладони с лица, положил их на колени, глядя в пол, продолжил рассказ:
— Я взял несколько кассет и положил их в пакет, который нашла Чико. После этого мы вернулись к ней в комнату, продолжили собирать вещи. Там она пожаловалась, что мама запрещает ей входить в некоторые комнаты. Мне стало любопытно, и перед уходом я заглянул в комнату напротив. Там увидел большую камеру, кровать и много странных вещей. После этого мы ушли и на такси вернулись домой. По дороге сестренка уснула, я отнес ее в комнату, а сам пошел в гостиную, — шумно вздохнул, сглотнул, сильно ущипнул себя за бедро, на глазах моментально проступили слезы, дрожащим голосом продолжил: — Чтобы посмотреть кассеты. Поставив одну, я увидел маму… — шмыг носиком, — Она сидела на той большой кровати из запретной комнаты, и говорила непристойности. Дальше я увидел, как несколько мужчин… — снова закрыл лицо ладонями, замолчал.
— Инспектор Хаттори, я думаю этого вполне достаточно, — вписался за плачущего травмированного сына батя. Инспектор ответил: