— Промочим горло, синьоры! — умоляет Сандро, когда по правую руку от нас показывается вывеска «Виноградной грозди». — Разве мы не заслужили, после того, какой опасности подверглись наши жизни? Если после всего, что было, мы приедем трезвыми, нас просто не поймут.
На тему, как правильно и красиво прожигать жизнь, с Сандро не поспоришь: он найдет множество веских аргументов и продолжит излагать их до тех пор, пока не добьется своего.
— Недолго, — соглашаюсь сразу, чтобы сэкономить время. — Мне нужно увидеться с маэстро Карбони.
И еще узнать, как там учитель, но об этом я, конечно, не упоминаю вслух. Мы сворачиваем к дверям таверны. В питейном зале подавальщик Теобальдо встречает нас как старых знакомых, приветливо ухмыляется и указывает на свободный стол. Пока Сандро и Белаква требуют вина, я осматриваюсь, вижу сидящего у стойки занятного посетителя с худым, угловатым и отчасти пугающим, но очень выразительным лицом, достаю блокнот и начинаю рисовать. Шурша углем по бумаге, я чувствую, что на меня кто-то смотрит, поднимаю глаза и вижу только что вошедшего Синьори.
— Амедео! — радостно вопит Сандро. — Иди, сегодня мы угощаем.
— Спасибо, — Синьори улыбается сдержанно. — Мой нынешний вечер посвящен поискам подходящих моделей. Начал новое полотно, но об этом пока ни слова, — он загадочно прикладывает указательный палец к губам. — У вас ведь тоже сплошь секреты. В последнюю встречу ты, Давиде, ничего не сказал о том, что уезжаешь.
— Это вышло спонтанно, — нагло вру я. — Садись к нам.
— Ну, разве на секундочку, — великодушно соглашается Амедео и присаживается на край стула, который ему придвигает Неморио. — Ты переманил у меня прекрасную Лолу, Давиде. Придется теперь побегать, чтобы найти такую красоту по сходной цене.
— Девчонки сами должны тебе приплачивать за честь быть увековеченными несравненным Амедео, — убежденно заявляет Сандро и украдкой подмигивает мне.
— Хорошая мысль, — смеется Синьори.
Теобальдо приносит вино в оплетенной пузатой бутылке, и Амедео соглашается-таки пропустить с нами стаканчик. Он пьет, чуть морщась, хотя вино то самое, которым он угощал нас, когда мы приходили сюда с Тицианой. В полумраке на красивом лице придворного живописца княгини де Пальмароза смутно виднеются два чуть подживших синяка, один на левой скуле, другой на подбородке немного ниже.
— Что с лицом? — спрашиваю я сочувственно.
Синьори конфузливо пожимает плечами, изгибая в саркастической улыбке уголок рта.
— Да, так. Неудачно выходил из винного погребка в темноте и приложился об косяк.
— А у косяка, как назло, был кулак, — шепотом добавляет Сандро, склоняясь ко мне. — И крепкий.