– Здесь дома, – сказал дядя.
– Лиганта с давних пор использовалась как карантинная станция. Она лежит у самого выхода в открытое море. Тут были порт, административное здание, церковь, гостиница, трактир, лазарет, склады – словом, все, что нужно команде и кораблю. Форт обеспечивал безопасность от пиратов, пока суда, нередко с весьма ценным грузом, проходили карантин. Фаренцианцы назвали чуму халифатской болезнью и полагали, что она приходит по морю. Потому им казалось, что карантинный пост на входе в залив защитит их от эпидемий.
– Крепко же они просчитались, – пробормотал Саварелли, оттирая оранжад с рясы.
– Мы не знаем, с чего все началось. – Наставник помолчал, хмурясь на трепещущий огонь. – Однажды там появилась первая трещина – узкая щель на ту сторону. Однако удаленность Лиганты от города и отсутствие постоянного населения не позволяли трещине расти. Инквизиция не стала вмешиваться.
– А на каком основании она могла вмешаться? – резонно спросил кардинал. – Контроль за карантинной станцией – не наша компетенция.
– А рассказы рыбаков о творящейся на острове бесовщине – ваша, – едко отозвался Энджел. – Но ваш далекий предшественник, Эмилио Баррини, запретил мн… инквизиторам тратить время на эту чушь. Чушь! – фыркнул Редферн. – Заносчивый, безмозглый кретин! К счастью, он подох от чумы.
– Хреновое счастьице, – заметил дядя. – Так чума все-таки пришла с той стороны?
– Нет. Чума тридцатого – тридцать первого года была вполне естественного происхождения. Власти Фаренцы приняли уже традиционное для них решение – максимально изолировать всех больных, их родственников и даже тех, кого еще только подозревали в заражении.
– Но что им было делать? – возразила Маргарет. – Чуму и сейчас не особо-то лечат.
– Прислушаться к тому, что им говорят! – гневно рявкнул Энджел. – Скопище идиотов и дегенератов! Баррини знал, почему на Лиганту нельзя посылать ни больных, ни здоровых, ни…
– То есть ему кто-то доложил? – спросил Саварелли, внимательно глядя на Редферна.
– Разумеется, я ему доложил! Я больше года изучал проклятый остров, конечно, на черта меня слушать!
Его преосвященство побагровел, словно воротничок его душил, сдавленно кашлянул, беззвучно зашевелил губами, что-то подсчитывая, и наконец просипел:
– Но сколько ж вам лет?
– Двести семьдесят шесть, – сказала Маргарет.
– То есть как я понимаю, вы имеете в виду, мне следует предположить…
– Он последний живой свидетель, – оборвал кардинала Бреннон. – Давайте уже свидетельствуйте поживей.
– Вы куда-то торопитесь? – осведомился наставник. – Спешка уже бесполезна. – Он взмахнул рукой над огненной картиной, и она плавно перетекла в другой вид. – Постройки на острове были отремонтированы, доставлен запас продовольствия, в форте разместился усиленный гарнизон под началом капитана Флавио Флавиони. Еще до прибытия первого корабля с больными на Лиганту доставили добровольцев: врачей, священников и инквизиторов. Двадцать седьмого декабря высадили первую партию больных.