– Я сразу запретил всем инквизиторам выходить и впускать тех, кто приходил к нам. Брат Филиппо заподозрил отравление ядовитыми парами от рыбы, мы перенесли рыбаков и падре в наш лазарет и оставили на попечение врача. Я вернулся к себе, но через два или три часа ко мне поднялся брат Филиппо и доложил, что им стало хуже – на теле появились пятна и бубоны, и нам… – Кардинал посмотрел на свои руки. Он наверняка увидел на них то же самое… позже. Сердце Натана сжалось. Он не знал, что делал бы, если б ему пришлось решать, как быть в такой ситуации. – Тогда я приказал повесить ленты и запереть все входы и выходы. Брат Маттео и еще несколько его коллег, которые знают некоторые слова…
– Заклинания, – пояснил пироману Бреннон. Тот только дернул бровью.
– Они решили использовать их и некоторые смеси… зелья, – сдался кардинал. – Мы использовали заклятия и зелья, но уже через полчаса братья, которые допрашивали рыбаков, пожаловались на недомогание. А затем и помощники брата Филиппо, и он сам. И тогда… тогда мне стало ясно. – Он опустил голову и пробормотал: – Если бы я знал – я бы убил их всех, из милосердия, потому что… они же просто разлагались живьем, – прошептал он и закрыл глаза.
– Вы не могли знать, – с неожиданной мягкостью сказал Редферн. – Никто не может этого знать, кроме тех, – он запнулся; Маргарет сжала его плечо, и он накрыл ее руку своей, – кроме тех, кто уже становился свидетелем подобного.
– Хорошо, што таких людей пока немного, – сказала мисс Эттингер, налила бокал вина и придвинула к кардиналу.
– К четырем часам, – продолжил Саварелли, – мы поняли, что заражены все. И я тоже. Было немного паники, однако я смог их успокоить. Я думал, мы сумеем найти лекарство. Но тогда мы все еще не до конца понимали, в чем дело, я даже хотел связаться с вами, и тут ко мне прибежал помощник брата Филиппо. Рыбаки и падре – с ними творилось что-то странное.
Комиссар подобрался. Вчера он до конца не понял, что же происходило в инквизиторском палаццо, – ему было ясно лишь, что зараза оказалась гораздо хуже, чем казалось на первый взгляд. Но куда уж хуже?
– Они бродили, – сказал его преосвященство. – Разлагаясь на ходу, они – рыбаки и их падре – бродили кругами по палате и издавали этот звук… как будто вой на одной ноте, без перерыва на вдох и выдох. От них просто отваливались куски плоти, но они двигались, пока… пока…
Он умолк. Бреннон сидел, вцепившись в подлокотники кресла. Господи, да что же это за срань?!
– Пока они не заметили нас, – выдавил кардинал. – И тогда они… стали соединяться. Я никогда не видел… и надеюсь, больше никогда не увижу… – Он вцепился в бокал и залпом выпил. Консультанты и их фамилиары молча глядели на него. Впервые эти совершенные машины для борьбы с потусторонним казались настолько растерянными. Они даже стали еще бледнее, чем обычно.