Первоначально моим местом работы должен был быть Белград, но когда пакетбот «Заря Востока» доставил странствующую аргентинскую графиню, ее свиту и багаж в Неаполь, поступила новая вводная – Будапешт. Что ж, одна европейская столица ничуть не хуже другой, поэтому я сразу изменила свои намерения. Деньги у меня были, так что я провела в гостинице только несколько дней, пока расторопные слуги подыскивали для меня подходящий особняк за приемлемую сумму. И как только соответствующее жилье нашлось, я переехала под его кров. Я, богатая, прогрессивная, немного взбалмошная аргентинская графиня, вступаю в контакты не только с представителями местной аристократии, но и просто с интересными людьми. В мой дом были вхожи не только графы и бароны, промышленники и фабриканты, но и врачи, прогрессивные журналисты, писатели, врачи и адвокаты.
К богатеньким (аристократам и буржуа) при этом я относилась как повар к кроликам и цыплятам, миленьким живым существам, предназначение которых – быть зажаренными в кипящем оливковом масле. А чего их жалеть – они-то ради своих прибылей тоже никого не жалеют. Зато местный простой народ сделался непосредственным предметом заботы донны де Гусман. Никто не выделял так много денег на благотворительность, как одна взбалмошная заокеанская графиня. На самом деле средства, конечно, были не мои, а русской Загранразведки, но это было неважно, потому что там не жалели денег на создание нужных политических настроений в соседних странах, а Венгрии, как выяснилось позже, и вовсе отводилась особая роль.
Однажды, в конце сентября, в мой дом вошел человек, которого местный венгерский бомонд теперь знает как испанского кабальеро весьма прогрессивных взглядов – Хосе де Оцеро. Он предъявил настолько весомые верительные грамоты, что я сразу взяла его к себе управляющим. Сложно жить одинокой молодой графине без сильного мужского плеча… Но когда я узнала его поближе, Хосе стал мне не только помощником в финансовых и хозяйственных делах, но и личным другом. А потом мы стали любовниками… Впрочем, еще увидев впервые этого человека, я уже тогда поняла, что между нами непременно что-то будет. Наверняка и у него тогда промелькнула эта мысль: об этом свидетельствовал желтый блеск, зажегшийся в глубине его глаз, который он тут же поспешил потушить. Но как бы он ни старался скрыть свой мужской интерес, женское чутье сложно обмануть… Он вообще напоминал мне хищника, молодого тигра – что-то было в нем дикое, необузданное, до поры до времени дремлющее под оболочкой благовоспитанного сеньора. Меня сильно влекло к нему, и, конечно, он не мог этого не заметить.