– Должен добавить, – сказал князь-консорт, – что, пока наша армия демонстрирует боевые возможности, свойственные временам Петра Великого, Суворова, Кутузова, Жукова и Рокоссовского, с Россией просто будут бояться связываться, ибо страшно. Именно по этой причине кайзер Вильгельм сделался записным паинькой. И чем дальше шли дела, тем сильнее становилось у него чувство страха. Сами мы ни на кого не нападем, война сама по себе нам не нужна, но за свою честь, за своих друзей и братьев мы любого разорвем в клочья. И именно это ощущение бренности своего существования, которое наступит, стоит перейти невидимую черту, и предотвратило самые очевидные глупости с германской стороны. Теперь хотелось бы остановиться на том, что произошло с Австро-Венгрией. Благие намерения, как известно, ведут прямо в ад. Империя, скрепленная волей императора Франца-Иосифа, рухнула сразу после его смерти, ибо никаких других скреп у нее не имелось. На будущее Павлу Павловичу следует тщательнее продумывать свою политику, ибо исторический опыт нашего мира несет в себе не только зерна истины, но и заблуждения. Как человек, непосредственно участвовавший в процессе распада австро-венгерского государства, могу сказать, что в нем было что-то схожее с крахом Югославии, только тогда государство, слепленное из разнородных кусков, постепенно ветшая, в отсутствии объединяющих скреп, смогло продержаться еще двенадцать лет с момента смерти своего основателя.
– Из этого, Сашка, – сказала императрица Ольга, – стоит сделать вывод, что всякий федерализм или его подобие является предтечей государственного распада. Если ты внутри своего государства проводишь условные границы, отделяя одну ее часть от другой, деля людей по расам, нациям и религиям, то через некоторое время по этим надрезам твое государство начнет расползаться на части. Из этого следует сделать два вывода. Первый – не стоит соединять несоединимое, что мы и делаем, упреждая создание большой Югославии и соединяя сербов к сербам, хорватов к хорватам и болгар к болгарам. Второй – не следует разделять то, что уже объединилось и чувствует себя одним целым. Как говорил мой прадед Николай Павлович, нет у меня ни немца, ни великоросса, ни еврея, ни малоросса, а только верноподданные и скверноподданные. Теперь у нас будет такая политика, что к русскому национальному ядру, обеспечивающему прочность нашего государства, мы присоединим и другие народы, чтобы они, в полном соответствии с учением господина Гегеля о диалектике, чувствовали свое разнообразие в культурной жизни и единообразие в политических целях, а также исторической судьбе. Dixi! Я так сказала! А теперь давайте прекратим разговоры о политике и переключимся на радости жизни. Сегодня с войны вернулись мой дорогой муж и наш общий друг Сосо, к которому мы чувствуем наше благоволение.