— Какова вероятность оправдательного приговора? — спросил Райм.
— Наши дела плохи. Не больше десяти-пятнадцати процентов. Сожалею, но я вынужден посоветовать вам подать заявление и признать себя виновной.
Сакс словно ощутила удар в грудь. Закрыв глаза, она медленно выдохнула, и вместе с воздухом, казалось, тело покинула ее душа.
— Господи Иисусе! — пробормотал Райм.
Сакс вспомнила своего давнего приятеля Ника. Тот, задержанный за попытку вооруженного ограбления, отказался признать себя виновным, предпочтя рискнуть и предстать перед судом присяжных. Он сказал: «Эми, как говорил твой старик, пока ты движешься, ты неуязвим. Всё или ничего». Присяжным потребовалось всего восемнадцать минут, чтобы вынести приговор. Ник до сих пор сидит в тюрьме штата Нью-Йорк.
Молодая женщина посмотрела на прилизанного адвоката.
— Что предлагает взамен прокурор?
— Ничего. Но, думаю, без труда можно будет уломать его на убийство вследствие преступной халатности. Это восемь-десять лет. Однако должен предупредить, в тюрьме штата Северная Каролина вам придется несладко. Это не загородный клуб.
— С другой стороны, пятнадцатипроцентная вероятность оправдания, — проворчал Райм.
— Точно, — согласился Геберт и тотчас же добавил: — Но только вы должны понять, что никакого чуда не будет. Амелия, если мы выйдем на суд, прокурор непременно напомнит присяжным, что вы опытный сотрудник правоохранительных органов и многоопытный стрелок. И будет очень трудно убедить тех, что выстрел произошел случайно.
Все обычные правила перестают быть применимы к любому, попавшему на северный берег. Неважно, речь идет о нас или о них. Вдруг неожиданно ловишь себя на том, что начинаешь стрелять, не зачитав обвиняемому его права.
— В этом случае, возможно, вас обвинят в умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах, и вы получите двадцать пять лет.
— Не исключен и смертный приговор, — прошептала Сакс.
— Да, это возможно. Не буду вас успокаивать.
Сакс вдруг почему-то вспомнила соколиное семейство, устроившее гнездо за окном дома Линкольна Райма на Манхэттене: самца, самку и молодого соколенка.
— Если я подам заявление, признавая себя виновной в неумышленном убийстве, сколько я получу?
— Лет шесть-семь. И никакого досрочного освобождения.
Райм, ты и я…
Молодая женщина с шумом втянула воздух.
— Я подаю заявление.
— Сакс, — начал было Райм.
Но она твердо повторила:
— Я подаю заявление.
Кивнув, адвокат встал.
— Я свяжусь с прокурором и узнаю, примет ли он его. Как только у меня появятся какие-то новости, я дам вам знать.
Попрощавшись с Раймом, Геберт ушел.