Аламар фыркнул.
— Но ведь есть за что? Кому ж понравится быть утопленным в ванне?
Ньями только руками развела.
— Да, господин. Каюсь. Не сдержалась. Как только услышала, что она натворила, так и кровь в голову ударила.
— Ну так и исправляй теперь то, что наделала, — он пожал плечами, — так, говоришь, сидит в спальне? Лицо зажило?
Нянька кивнула.
— Зажило. Еще бы не зажить, когда господин Лаверн так потрудились… Я подготовлю вам белье, господин.
И ушла, тихо бормоча на ходу. Аламар поднялся по лестнице наверх и деликатно постучал в дверь.
— Кто там? — прозвучало приглушенно.
— Это я, Данивьен. Могу я войти?
И поймал себя на том, что вместо того, чтобы распахнуть дверь ударом ноги, стучится. Да еще и разрешения спрашивает. Глупости какие-то.
— Да, конечно, входите, — прозвучало по ту сторону.
И он толкнул дверь.
В спальне горели магкристаллы. Дани сидела в кресле, по самые глаза утонув в тяжелом стеганом халате, и держала в руках небольшой томик сочинений Алистера Гекко. Аламар оставил его в спальне по наитию, сомневаясь в том, что его жена знает буквы. Оказалось — знает. И даже взялась читать эту романтическую чепуху.
Она смотрела беспомощно и обреченно. Неприбранные волосы темным шлейфом струились по плечам.
Аламар молча пересек спальню, взял в руки ее лицо и долго всматривался, силясь разглядеть шрамы на нежной коже. Эльвин Лаверн сотворил чудо, срастив рваные раны совершенно бесследно. Если бы тогда, пять лет назад, именно Эльвин лечил его, то, возможно, руку бы удалось спасти.
Томик романтических сочинений выпал из рук Дани и с глухим стуком ударился о пол. Аламар молча рассматривал лицо своей жены, и впервые пришел к выводу, что глаза у нее просто необыкновенные: очень темного, насыщенного оттенка горького шоколада, обрамленные длинными пушистыми ресницами, и оттого создается впечатление, будто сам взгляд — бархатный.
— Что вы хотите, господин? — хрипло спросила Дани.
— Ты не ела сегодня. Почему? — он не торопился отпускать ее. Отчего-то прикасаться к теплой гладкой щеке было приятно.
Она предприняла вялую попытку освободиться.
Он ей настолько противен?
Впрочем, что ж тут удивительного…
Пальцы сами собой разжались, и Дани откинулась на спинку кресла, дыша тяжело, словно загнанное животное.
Еще и боится, к тому же. Дело — дрянь.
— Почему не ела? — строго спросил он, отступая на шаг назад.
— Я не голодна, — прошептала Дани и опустила взгляд.
— Врешь! Ты очень даже голодна. Регенерация тканей жрет уйму энергии как у лекаря, так и у пациента.
Она сцепила руки, и Аламар заметил, как сильно дрожат тонкие пальцы.