А потом Дани вскинула голову и, откашлявшись, спросила:
— Почему я должна принимать пищу из рук человека, который хотел моей смерти?
Такой Дани внезапно понравилась больше. Этакий боевой олененок, готовый сразиться за свою свободу.
— Ньями тебе ничего плохого больше не сделает, — он прошелся по спальне, — и мне совершенно не хочется нанимать новую кухарку. Новые люди… они плохо здесь приживаются. А Ньями знала меня еще ребенком, и потому осталась. Впрочем, я здесь не для того, чтобы оправдывать своих слуг.
Реакция на его слова последовала незамедлительная. Конечно же, Данивьен все поняла по-своему: передернув плечами, быстро выбралась из кресла, влезла на кровать и легла, слегка разведя ноги в стороны.
Стало тошно от себя самого.
Аламар, крадучись, приблизился — глаза Дани были закрыты, губы решительно сжаты.
Он не удержался от соблазна провести подушечками пальцев по тонкой лодыжке, обрисовать изящную голень, коснуться коленки. Наклонился к ней, вдыхая нежный аромат тела с легкой ноткой цветочной сладости.
— И даже не для этого. Одевайся, дорогая жена. Мы поедем на прогулку.
Изумление в широко распахнутых глазах внезапно оказалось лучшей наградой и рассыпалось глубоко внутри мелкими искрами радости.
— Я буду тебя ждать внизу, — сказал он и быстро вышел, тем самым пресекая саму возможность воспользоваться моментом.
… Пока Дани собилась, Аламар быстро переоделся. Ощущение липкой черноты, что всегда сопровождало его после посещения ведомства, таяло. Горечь пепла уже не царапала язык так сильно. Он распорядился заложить открытый экипаж. Погода стояла ясная, ни ледяного дождя, ни снега не предвиделось. Отчего бы не полюбоваться вечерним городом? Аламар наблюдал, как Кио запрягает двойку лошадей, и в душе постепенно зрело важное решение. Настолько важное, что сердце замирало, как в полушаге от пропасти.
— Кио, — наконец сказал Аламар, — займись поиском приличной артели строителей. Я собираюсь начать ремонт левого крыла.
Смуглые руки парня замерли на миг перед лошадиной мордой.
— Хорошо, господин Аламар. Я займусь с утра.
И все.
Как будто ничего не случилось, или то, что случилось, было в порядке вещей.
А потом на парадное крыльцо вышла Дани, в теплом платье и пушистой шубке поверх, той самой, белой. Она растерянно посмотрела на экипаж, потом на Аламара, все еще не веря в происходящее. Он подал ей руку, помогая забраться внутрь, и от прикосновения дрожащих пальчиков пробрало до костей. Тряхнуло.
Какая же ты сволочь, Аламар Нирс.
Зачем изломал, скомкал и растоптал все ее мечты?
Наверное, надо было просто отпустить.