— А, вот даже как, — пробормотал Аламар, — моя сладкая девочка… скажи, где мне тебя касаться?
Жесткие пальцы покатали сосок, отчего Дани снова выгнулась. Она уже полулежала на постели, опираясь на локти, позволяя целовать и ласкать себя. Разочарованно всхлипнула, когда Аламар убрал руку.
— Здесь? — и усмехнулся.
— Да-а-а-ах!
Он легонько прикусил горло и медленно, укус за укусом, вернулся к груди.
— Тебе нравится? Скажи.
— Да, да, да!
— Ты хочешь меня?
Она застонала от тянущего чувства пустоты. Это было странно, ни с чем не сравнимо: одновременно и горячая тяжесть внизу, и как будто хочется большего, прямо сейчас, сразу…
— Да! — прошептала в горячие губы, пахнущие осенью, — пожалуйста…
И обвила ногами его бедра, раскрываясь навстречу, дурея от сладкого ощущения наполненности, от каменных мышц под пальцами, от понимания собственной власти над ним, здесь и сейчас.
Весь мир улетел в никуда.
Остались только они вдвоем, накатывающее удовольствие, от которого крик рвется из горла, а все тело содрогается в спазмах, рваное, трепещущее дыхание, удары пульса в висках.
— Никому тебя не отдам, — прохрипел он, — моя.
Язык играет с грудью, внизу живота горячо, влажно, плоть подрагивает как будто в предвкушении.
— Еще, — шепчет Дани, окончательно забывая себя, — еще!
Ее руки, пальцы, скользят по бугристым шрамам, обрисовывая контуры, и она ловит себя на том, что ей нравится это искореженное тело, нравится горячая кожа с горьким запахом осенних костров, его сильные широкие плечи, и крепкая, жилистая спина…
Движения Аламара сделались грубыми, быстрыми, но боли не было. Наоборот, выгибаясь, прижимаясь к нему бедрами, Дани терлась о него, задевая какую-то особенно чувствительную точку внутри себя. Цветная вспышка перед глазами. Она вскрикнула, яростно впиваясь ногтями в каменную спину Аламара. Все внутри сжалось — чтобы тут же взорваться.
И она кричит, и бьется под тяжелым телом, и в ушах музыкой звучат низкие, хриплые стоны ее мужчины.
Все равно что умереть и родиться заново. И так быстро все закончилось.
… — Тебя неправильно воспитывала тетка, — он прижимал ее к себе, поглаживая по плечам.
— Почему? — думать не хочется. Вместо мыслей — теплый кисель.
— Сдается мне, это именно она тебе внушила, что добропорядочная женщина не должна получать удовольствие от соития с мужем.
Дани хихикнула и закрыла глаза.
— Наверное. Наверное, так и было… Она толком ничего не говорила, но время от времени любила рассказать, что падшие женщины навсегда после смерти остаются в царстве Темнейшего.
Аламар легонько щелкнул ее по носу.