— Будешь?
— Нет. Идем… — окинул в последний раз место, ставшее ему склепом при жизни, и поплелся к двери, — идем в дом.
Эльвин поспешил следом.
— Послушай, на правах приятеля все же скажу: зря ты так с ней. Она хорошая, чистая девочка…
Развернулся резко, припечатывая Эльвина к стене протезом.
— Хорошая? Чистая?!! — вырвалось невнятное рычание, — она освободила этого… это…
И умолк, будучи не в состоянии подобрать слово, которое бы в полной мере отразило отношение к принцу Ксеону.
— Отпусти, — Эльвин спокойно посмотрел прямо в глаза, — да что ж ты так бесишься… Разве мы виноваты в том, что кому-то верим и кого-то любим? Ксеон умеючи запудрил ей мозги. А ты, вместо того, чтобы поставить их на место, не пойми чем занимаешься. Старательно взращиваешь ненависть к себе. Дождешься, что прирежет во сне.
Аламар убрал руку и с некоторым сожалением посмотрел, как добрый его приятель растирает шею. На белоснежном жабо осталось черное пятно сажи.
— Пусть прирежет, — выдохнул устало, — надоело… все…
— Отнесись к Данивьен по-человечески, раз уж приспичило жениться.
— Данивьен?
— Ну да. Так ее зовут. Она мне в замке еще говорила.
Аламар хмыкнул.
Надо же, имя какое вычурное. Прямо как у аристократки.
Он медленно побрел по коридору в малую столовую, где Ньями уже должна была накрыть завтрак. Эльвин бесшумно шел следом.
— Она не всегда жила на улице, — сказал он, — у нее были родители и, как я понимаю, довольно обеспеченная жизнь. Потом родителей не стало, Дани попала к тетке. Ну, а после того, как кузен проиграл ее наследство, застрелился, и тетка померла, девочка оказалась на улице. Так что, ежели есть интерес, копни в архивах, может оказаться, что Дани совсем не так проста, как кажется. Кстати, под каким именем ты ее записал как свою жену?
Аламар пожал плечами. Вместе с мигренью накатывало безразличие к происходящему.
— Так же записал. Дани Лешер. Одна умерла, другая объявилась. Что до нее самой… Она и так не проста, ты прав. Она менталист.
— Плохо, — только и заметил Эльвин, — менталисты нынче не в почете.
— Печать все убрала, поэтому ты ничего и не мог понять.
…В малой столовой все было готово к завтраку. В воздухе плавал дивный аромат свежесваренного кофе. На тарелке красовались румяные гренки, абрикосовый джем казался янтарем, разлитым по хрустальным розеткам. Ньями суетилась, раскладывая столовые приборы, Кио в обычной своей манере, стоял у окна.
Завидев Аламара, Ньями всплеснула руками.
— Господин! Да что ж это…
— Ничего, — он угрюмо посмотрел на няньку, — спасибо, что накрыла на стол. Кио, присаживайся. И ты, Ньями. Позавтракаем.