Вот ведь как получилось. Девчонка когда-то спасла его. А потом, годы спустя, отпустила на свободу того, кто был виноват в гибели сотен ни в чем не повинных людей. Того, по чьему приказу механоиды уничтожили жену и сына.
— Лучше бы я ее убил. Просто убил, — прошептал в темноту Аламар.
Жар в груди давил, мешая дышать. Во рту плавала вязкая горечь.
Когда-то Дани спасла его жизнь.
Теперь она не дала свершиться его мести.
— Почему? Почему-почему-почему?
Ведь все было так просто вначале. Дани была виновна. И он решил, что раз так, то получит свое сполна. Отомстит ей, так безрассудно и глупо влюбленной в подонка Ксеона. Будет брать ее, когда захочет и как захочет, видя в ее глазах ту самую любовь к другому, а потом, когда родит, попросту избавится от нее. План был прост и понятен. Ровно до тех пор, пока… внезапно не оказалось, что у Дани никогда до него никого не было. Пока, наконец, не увидел серебряную метку.
Хах, мстить той, что когда-то спасла?
Наверное, теперь это «когда-то» не имеет никакого значения. Так что можно все оставить по-прежнему.
…Или нет?
Смех рвался из горла вперемешку с рыданиями.
И тот самый план, который парой дней раньше казался идеальным и вполне справедливым, в зале с обугленными стенами и сгнившими розами на полу начал казаться горячечным бредом.
* * *
— Аламар.
Боль ввинтилась в висок, стремительно покатилась по затекшему в неудобной позе телу. Он приоткрыл глаза. В разбитые окна лился тусклый свет зимнего утра. Свечи догорели и застыли белыми лужицами на черном, выгоревшем дотла полу. Висок снова неприятно дернуло, похоже, начиналась мигрень.
— Чего тебе?
Получилось совсем нелюбезно. С другой стороны, какого Темного Эльвин вваливается в святая святых его прошлого?
Целитель выглядел бодро и свежо, словно только что покинул салон куафера.
— Аламар, что с тобой творится? — негромко спросил он, — я знаю тебя несколько лет. Ты мне помог, и ты меня учил. Но таким… таким я тебя никогда не видел. Что происходит?
— Ничего.
Он кое-как поднялся, развел затекшие плечи. Не объяснять же теперь, что отыгрывается на спасшей его когда-то девчонке. Самому еще думать, что теперь с этим всем делать.
— Дани заснула и проспала всю ночь, — сообщил лекарь, — грудную лихорадку я убрал…
— И мою жену утешил, как я понимаю, — процедил Аламар.
Эльвин усмехнулся, элегантным жестом расправил манжеты.
— Разумеется, утешил. Кто-то ведь это должен был сделать? Девушка попала в дом, где один ее избивает, а другая мечтает убить. Мало радости, не находишь?
— Сама виновата.
— Виновата, да…
В руке Эльвина появился дорогой портсигар. Лекарь взял тонкую сигару, откусил кончик и протянул портсигар Аламару.