— Милая, у меня с собой две пары. Вам повезло… Равно как повезло с мужем.
И подмигнула Аламару. Дани вздрогнула и поникла.
— Тем временем нам пора выезжать, — он сделал вид, что не заметил ни подмигивания, ни печали на бледном личике Данивьен, — дорогая, у тебя в спальне на туалетном столике должны быть шпильки. По крайней мере, я распорядился, чтобы Ньями их туда положила. Будь так любезна, иди, причешись. Опаздывать нехорошо.
…Жанна, конечно же, попросила втридорога, но Аламар не стал торговаться. Расплачивался честными золотыми червонцами с профилем короля Маттиаса, а у самого перед глазами Дани, хрупкая, бледная, печальная, словно с похорон.
— Простите великодушно, господин Аламар, — проворковала Жанна, — мне кажется, что вам следует еще больше окружить вашу жену лаской и заботой. Она не выглядит, как счастливая женщина.
«Она любит другого, тут хоть чем ее окружай», — подумал Аламар и ничего не ответил.
— Всего вам хорошего, господин, — Жанна улыбнулась, — идем, Обри. О, Всеблагий, да что ж у тебя все из рук падает? Ну не будь же ты коровой на льду!
И они ушли.
Потом Аламар поднялся к себе, облачился в мундир, а когда спустился, Дани уже ждала его. При помощи нескольких шпилек и сеточки из золотистых нитей она ухитрилась соорудить прическу, уложив косу на затылке и закрепив ее там.
Хорошенькая. Дорогая куколка. Которую он вроде как ненавидит.
Аламар подал ей руку, ту, которая живая.
— Идем. Не стоит опаздывать на аудиенцию к королю Маттиасу.
— К королю? — пискнула девушка и пошатнулась, — простите… перед глазами потемнело.
— Я не могу тебя оставить дома. Король хочет тебя увидеть.
— Меня? Но… за что?
Аламар усмехнулся.
— Его Величеству стало интересно, кого выбрал в жены верховный инквизитор.
Глава 7
Ненаследная принцесса
Порталы никогда не были его коньком.
А теперь и вовсе, то ли проклятый ошейник выпил Дар почти досуха, то ли сидение в промозглом холоде отняло изрядно сил — Ксеон буквально продирался сквозь слои реальности. Они вдруг стали липкими и густыми, тянулись тонкой паутиной следом, тащили обратно. Но он запредельным усилием все же оторвался, все тело горело, как будто обваляли в жгучем перце. Выдрался из вязкой паутины, держа перед глазами знакомую комнату — и вывалился на мягкий ковер с пушистым ворсом. Перед глазами прыгали, вспыхивали разноцветные огоньки. В ушах рокотал далекий и несуществующий гром.
И поэтому Ксеон не сразу сообразил, что попал, конечно, в нужную спальню. Только слегка не вовремя.
Стараясь не делать резких движений, он сел на ковре, огляделся, щурясь.