Вообще-то она могла бы и не входить домой через лобби, а просто зайти с парковки в лифт. Но она почему-то все равно зашла сюда, чтобы пройти мимо Толика, которому лишь слегка кивнула. Тот вежливо улыбнулся ей в ответ. Наталья вдруг сообразила, что со стороны выглядит не особо прилично: с помятым лицом, в небрежно накинутом поверх ночной рубашки халате, с некрасиво взлохмаченными волосами… Впрочем, мнение Толика о ее внешнем виде нисколько не волновало Наталью. Не оглядываясь, она нажала на кнопку лифта и вознеслась к небесам, на свой шестой этаж.
* * *
Любить – просто, честно и тихо – она умела. Наталья была великолепной во всех отношениях супругой – хорошо выглядела, отлично вела домашнее хозяйство, прекрасно готовила… И молчала – о главном, конечно. В принципе, она не мешала. Никогда не лезла в жизнь мужа, не требовала повышенного внимания, не устраивала скандалов, не просила денег. В качестве жены успешного актера она была безупречна: на редких светских вечеринках вела себя тихо и скромно; одевалась со вкусом, но не ярко; никогда не сплетничала и не выносила сор из избы; на губах ее всегда и для всех была вежливая улыбка.
Наталья была располневшей высокой женщиной. Тяжелые ягодицы и массивные икры будто бы притягивали книзу массивную нижнюю часть ее тела, и от этого фигура казалась несколько непропорциональной – узкая грудная клетка и маленькая грудь, рыхлые, как подушки, белые руки… Да еще и уродливое пятно на колене, что появилось после беременности – хотя о нем, конечно, кроме самых близких, никто не знал.
Вряд ли Наталью можно было назвать красивой – разве что «миловидной» или «симпатичной», и то в самом комплиментарном выражении. Даже в далекие времена ее молодости она не отличалась ни эффектной внешностью, ни особой женской привлекательностью. Вряд ли кому-то пришло бы в голову сказать, что она интересная или сексуальная – она была обычная. «Нормальная» – вот самое точное определение ее внешности, да, пожалуй, и сущности тоже.
От нее пахло чистотой и старомодной лавандой. Много лет она носила одну и ту же стрижку, и ее тонкие волосы, сильно поредевшие с возрастом, упрямо скручивались в не поддающиеся укладке кудри, а потому прическа всегда выглядела несколько небрежно. Вокруг глаз разбежались мелкие морщинки, как будто прочерченные тонким карандашом, а щеки уже начали предательски съезжать вниз, подчиняясь беспощадным законам гравитации. Выглядела она старше своих лет, хотя считала себя моложавой.
Говорила она длинными фразами с культурными, но банальными оборотами речи, четко соблюдая законы хорошего русского языка. Речь ее была педантична, однообразна и затянута. Сказывалась любовь к литературе – совершенно неожиданная, учитывая ее пролетарское происхождение и незамысловатые условия, в которых она выросла. Благодаря хорошей врожденной памяти она могла часами декламировать стихи или запросто вспомнить, что сказала Наталья Гончарова, когда случайно проезжала мимо места дуэли Пушкина и Дантеса. У нее даже в сортире в ящике для кремов стоял «Сборник цитат на все случаи жизни» – очень полезная штука, которую Наталья втайне от домочадцев регулярно изучала.