Как-то из тюрьмы напротив бежал человек — спрыгнул на улицу из окна третьего этажа. Многие из палаты экспертизников видели побег, потом рассказывали другим — это было событие почище убийства Кеннеди. Такие случаи запоминаются на всю жизнь. В другой раз один больной рассказывал о том, как его лечили от сифилиса. Слушать его было потрясающе интересно — на грани острого переживания. К вечеру жизнь казалась ему наполненной до краев. Он был почти счастлив.
Вскоре он пришел к выводу, что нормальному человеку не может не нравиться в сумасшедшем доме. Плохо в сумасшедшем доме только настоящим психам — они-то и распускают слухи об ужасах Белых Столбов. Сам он угодил в Матросскую Тишину, в палату экспертизников — тех самых нормальных людей, которым в больнице все нравится. О себе же он говорил в минуты откровения: «Я, видимо, не совсем нормален, если меня все-таки тянет наружу за эти прекрасные, толстые стены. Мне хочется туда, как русскому хочется на Запад, — погулять, посмотреть и вернуться назад, потому что здесь у нас и дом родной, и друзья, и воздух московский».
«Привези из Питера перламутровую помаду». В двадцать три пятьдесят главный врач отделения психбольницы «Матросская Тишина» Никита Хрящ отбыл из Москвы в Ленинград.
Он лежал на верхней полке купированного вагона и глядел в окно. Рядом с ним и под ним спали командировочные полковники — три полковника сразу. Не храпели, не посапывали — спали тихо, словно хищные звери, которых увозят от родного леса в железной клетке. Чуткие к любому шороху, недоверчивые, гордые своим немалым чином, скучающие во сне без коньяку и девочек.
Уже подъезжая к Клину, он успокоился. Утихло раздражение, вызванное прощальным поцелуем жены. За окном мелькали черные провалы начинающего таять снега — зияющие дыры среди белого покрова. Для него не было лучше отдыха, чем в пути: в поезде, в самолете, на пароходе. Только в дороге он ощущал себя независимым и свободным, мог подумать о том, на что в обычной жизни вечно недостает времени. Представить себя таким, каким хочется себя видеть. Быть самодовольным, грустным, веселым, усталым; позавтракать в ресторане, как положено респектабельному человеку; пофлиртовать, если есть с кем. Словом — быть самим собой.
А еще очень приятно выйти из поезда в чужом городе: в элегантном костюме, с одним портфелем в руках ступить на перрон, оглядеться вокруг, как бы высматривая встречающих, потом не торопясь закурить и двинуться вдоль поезда.
На этом, к сожалению, отдых кончается. Начинаются дела, ради которых ты приехал. «Я еду за перламутровой помадой, — засыпая, думал он, — а еще я погуляю по Ленинграду». Его всегда тянуло в Ленинград, хотя он и не любил серой прямизны и мрачности ленинградских улиц. Однажды ему как будто удалось понять глубинную причину этой нелюбви.