Эдого уселся на полу у входа, где было больше света, и принялся за работу. Время от времени до него доносились голоса людей, переходящих базарную площадь по пути из одной деревни Умуаро в другую. Но как только резьба захватила его целиком, он перестал их слышать.
Из дерева уже начали выступать черты маски, когда Эдого внезапно прервал работу и, прислушиваясь, повернул голову на звук голосов, нарушивших его сосредоточенность. Голос одного из говорящих был ему очень знаком; ну конечно же, это их сосед Аноси! Эдого напряг слух, затем встал и подошел к задней стене, ближайшей к центру базарной площади. Теперь ему было слышно каждое слово. Аноси, похоже, разговаривал с двумя-тремя другими мужчинами, которых он только что повстречал.
– Да-да, я сам там был и видел всё собственными глазами, – уверял он. – Я бы нипочем не поверил, если бы мне это кто-нибудь рассказал. Я видел, как был открыт сундук, а внутри лежал питон!
– Не повторяй эти выдумки, – произнес один из собеседников. – Быть такого не может!
– Мне каждый это говорит: «Быть такого не может!» Но я-то видел это собственными глазами. Вот пойдите-ка сейчас в Умуачалу и сами увидите: вся деревня бурлит.
– То, что этот Эзеулу хочет навлечь на Умуаро, брюхато и кормит грудью в одно и то же время.
– Много чего я слыхал, но о таком мерзком святотатстве слышу впервые!
К моменту прихода Эдого домой его отец был все еще крайне раздражен, только теперь он злился не столько на Одаче, сколько на всех этих двуличных соседей и прохожих, чьи сочувственные речи плохо скрывали насмешку, таившуюся у них в сердцах. А если бы даже их слова были искренни, Эзеулу все равно бы не потерпел, чтобы его жалели. Поначалу он сдерживал свой гнев. Но эта последняя ватага женщин, явившихся проведать его жен и державшихся как плакальщицы на похоронах, привела его в ярость. С внутреннего дворика неслись их причитания: «Э-у-у! Что нам делать с нынешними детьми?» Эзеулу стремительно вышел во внутренний дворик и велел им убираться вон:
– Если я увижу хоть одну из вас здесь, когда снова приду сюда, она узнает, каким я бываю в гневе!
– Что плохого в том, что мы пришли утешить женщину?
– Говорю вам, убирайтесь сейчас же! Женщины поспешили прочь со двора со словами:
– Прости нас, это наша ошибка.
Таким образом, Эзеулу был вне себя от гнева, когда к нему явился Эдого со своим рассказом о том, что он услышал на базарной площади Нкво. Едва тот кончил, как отец резко спросил:
– Ну и что же ты сделал, услышав это?
– А что я должен был сделать? – Отцовский тон удивил и немного задел Эдого.