Назаров, в своей речи, отметил, что по подсчетам, сделанным в апреле 1912 г., донской казак в течение своей службы терял из собственных средств 1303 р. 50 к. Тем не менее эту тяжелую повинность казачество могло бы выдерживать, если бы ему дали земство и возвратили войсковой капитал и, наконец, земли. Военное министерство удосужилось в 1912 г. дать продовольственную помощь лишь 29 марта, почему пять округов остались без посева озимого хлеба. Распоряжение же капиталами крайне бесцеремонно. Так, из земского капитала было взято 500 000 руб., причем при реализации денежных бумаг в деньги было потеряно 29 500 р. По распоряжению атамана Покотило из неприкосновенных земельных капиталов было взято 500 000 руб. на лагерные майские учения. «Такое отношение Военного министерства к нам, казакам, – заявил Назаров, – совершенно подрывает доверие в самом коренном казачестве в заботу правительства об их интересах… Какой бы котел ни накаливать, – предостерегал донской депутат, – он должен накаляться до известных градусов, иначе может не выдержать…»
Пожелание Черячукина было принято, вместе с пожеланиями бюджетной комиссии относительно самоуправления в казачьих областях и возвращения Войску земель из-под частного коннозаводства.
Таким образом, и 4-я Дума шла по стопам 3-й – в своем полу-равнодушном отношении к казачеству. Она принимала пожелания, пять раз принятые 3-й Думой; она приняла запрос по поводу противозаконной отмены Военным советом должностей советников Забайкальского областного правления по выбору. Но сама по себе она не проявила никакой инициативы в помощи казачеству, никакой энергии в поддержке казачьих депутатов.
Что касается Государственного совета, то он тормозил все законопроекты, направленные к раскрепощению казачества, даже казачьего дворянства. Законопроект же о донском земстве был отвергнут Государственным советом по настоянию Стишинского.
Думская работа объединила казачьих депутатов в довольно плотную группу, которая, расходясь по разным вопросам политики, была единой в защите казачьих интересов. Объективно говоря, нельзя сказать, чтобы интересы донского крестьянства пользовались достаточным вниманием в Думе всех 4 созывов у депутатов от области. Накануне войны ни один коренной вопрос донской краевой жизни не был разрешен правительством. Иго закрепощения и бесправия тяготело над служилым, когда-то вольным казачеством. Экономическое разорение его шло быстрыми шагами. Казаку не желали возвратить самоуправление. Ему разрешалось лишь быть покорным орудием власти для подавления освободительного движения и нести тягчайшую воинскую повинность.