– Прости. – Габор отнял руку. – Я не должен трогать тебя.
Олеся нахмурилась и обхватил его лицо ладонями.
– Да что с тобой такое? Почему ты… Ты жалеешь, что защитил меня? Думаешь, что тот демон сказал правду? Ты отдашь меня?..
Что?! Да как она вообще может о таком думать?! Габор схватил Олесю за плечи и потащил к столу. Прижал к столешнице, нависнув над ней, обхватил пальцами шею, ощущая, как бьется и трепещет пульс.
– Если ты хоть еще раз скажешь такое… подумаешь об этом…
Олеся откинула голову, заглядывая ему в глаза. Неосознанно она обнажила тонкую шею, словно подчиняясь и покоряясь его силе. Так сложно было удержаться… Так тяжело было сохранять человечность и не подчиняться первобытным инстинктам, выпущенным на волю кровью демонов.
Он и не смог. Сорвался. Наклонился, прижимаясь губами к бледной коже. Оставить на ней десятки алых следов поцелуев, тонкие царапинки от щетины, сделать своей безоговорочно и дико. Навсегда.
Габор прикусил кожу в изгибе шеи и всосал в рот, жадно лизнул.
– Ты моя… Только моя… И больше никому не принадлежишь. Ни твой муж, ни демоны, ни Крампус – никто тебя у меня не заберет. Никому не отдам.
Он почувствовал, как нежные руки обвили шею. Теплые ладони скользнули по затылку, зарываясь в волосы. Ее дыхание коснулось щеки. Сама не ведая того, Олеся разрушала оковы, сдерживающие демона, жившего в нем. Настоящего демона. Ничуть не лучше тех, которых она сегодня видела.
Габор заставил себя отстраниться. Все человеческое, что еще было в нем, твердило, что так нельзя. Она не похожа на других и не будет безмолвно принимать то, что он будет давать.
– Я должен… кое-что рассказать тебе.
Казалось, что ее глаза горят. С той стороны кто-то зажег яркие огни, и теперь голубой свет рвется наружу. Габору стало больно смотреть. Страшно. Она видела, каким чудовищем он стал. Видела все без прикрас. Его настоящего.
Ее ладони опустились на его грудь, пальцы вжались в кожу, и Габор вздрогнул от саднящей боли, прокатившейся горячей волной.
– Ты соврал! – Олеся быстро расстегнула сюртук, а затем жилет, безжалостно отдирая ткань от раны. – Господи… Что они с тобой сделали? Нужно… нужно… Нужен врач! И…
Он не дал ей договорить. Перехватил ладони и прижал к своей груди, впитывая спасительное тепло ее кожи.
– Все заживет.
На ее скулах проступил румянец, глаза лихорадочно заблестели. Еще ярче.
– Ты хоть видел свои?! На тебе живого места нет!
Ее пальцы испачкались в крови, губы дрожали.
Не контролируя себя, он разъяренно рыкнул:
– Замолчи и слушай меня!
Сметя со стола ступки и склянки с мазями и зельями, Габор усадил Олесю на стол, сжимая узкие плечи. Кровь демона высвобождала все самое плохое и опасное, что было в человеке. Толкала на те поступки, на которые в здравом уме никто бы не осмелился.