Олесю трясло. От холода. От страха. От переживаний.
Он мог умереть. Чертовы твари едва не разодрали его на части. От вида жутких ран на мощной груди кружилась голова и болезненно сжимался живот.
Олесе хотелось броситься к нему, упасть у его ног. Утешить. Успокоить. Залечить кровавые следы когтей поцелуями. Но… но она не решалась.
Габор стал чужим. Он словно ждал от нее чего-то. А она все никак не могла понять, чего. Боялась сказать или сделать что-то не то. Каждое слово – словно шаг по тонкому неокрепшему льду.
Боже! Она только что видела демонов. Настоящих демонов, вышедших словно из самого ада. Она видела, как любимый мужчина сражается с ними. Как пытается ее защитить. Возможно ли пережить больший ужас, чем тот, который она испытала, когда огромная вонючая тварь лезла в окно?
Возможно. Ужас она испытывала сейчас, глядя на Габора и не понимая, что должна сделать. Может… может он ждал, что она последует за демонами? Может, до сих пор верил, что она заключила с ними сделку, и…
– Ты хотела знать, что происходило в том зале. И почему на фресках изображен Крампус. – Габор говорил тихо и ровно. Даже равнодушно. Только голос казался ниже обычного и немного хрипел. И именно эти хриплые нотки стали последней каплей, добившей ее окончательно.
Он не совсем человек. Не обычный человек. Это Олеся подозревала с самого начала. Это она видела и чувствовала. Ее потянуло к нему, несмотря на его странное сходство с ее начальником. Несмотря на его жесткий характер. Несмотря на то, что он ждал ото всех полного подчинения.
Он притягивал ее. Притягивал настолько, что это казалось странным и ненормальным. Увидев его в бою, она окончательно поняла: ее болезненно к нему влечет. Это что-то гораздо большее, чем страсть, чем любовь. И что-то дикое, первобытное, на уровне инстинктов и примитивных потребностей.
Путаница чувств ее напугала. Но еще больше напугало то, о чем он говорил. Хочет ли она сейчас узнать правду? Вряд ли. Гораздо легче жить, ничего не зная. Он ведь всегда нес этот груз в одиночку. Почему бы не дать ему и дальше справляться с этой ответственностью?
Вот только она не позволит, чтобы у него были секреты. Он должен принадлежать ей всецело. Она не отпустит его. Никогда. Ни к кому. Ему не удастся вышвырнуть ее, когда он наиграется. Человеческие чувства не вечны. А чувства сумасшедших? Не просто так она оказалась копией Маргит. Ее безумие было и безумием Олеси. Оно сохранилось, как сохранились шрамы от кнута Миклоша.