Однажды Вик столкнулся с Доном Уилсоном на улице, а в другой раз ехал на «олдсмобиле» и заметил Дона на тротуаре. Оба раза Уилсон приветствовал его угодливой улыбочкой, легким кивком и окидывал, что называется, внимательным взглядом, и оба раза Вик с лучезарной улыбкой громко произносил:
– Здравствуйте! Как поживаете?
Вик знал, что Мелинда несколько раз заходила к Уилсонам. Наверное, там был и Ральф Госден. Можно было пригласить Уилсонов в гости, но с ними ведь со скуки помрешь, а кроме того, Вик понимал, что Мелинда теперь считает их исключительно своими друзьями и не захочет делить их с ним.
И вот как-то раз, после обеда, в типографию явилась Джун Уилсон. Она нерешительно вошла, извинилась за неожиданный визит и спросила Вика, не найдется ли у него время показать ей свое предприятие. Он ответил, что, конечно, найдется.
Стивен стоял у печатного станка. Он был знаком с Уилсонами и поприветствовал Джун удивленной улыбкой, не прекращая работу. Вик наблюдал, как они говорят друг с другом, ожидая, что Стивен, может быть, будет с ней холоден, но этого вроде бы не случилось. Впрочем, Стивен был очень вежливый молодой человек. Вик показал Джун печатную форму с греческим шрифтом, с которой он в этот день собирался делать оттиски на тонкой бумаге, а потом править, показал склад, представил ее Карлайлу, а затем они несколько минут смотрели, как работает Стивен. В конце концов Джун решила, что увидела достаточно, и предложила пройти в кабинет Вика. Там она закурила и без дальнейших церемоний произнесла:
– Я должна вам кое-что сказать.
– Что же? – спросил Вик.
– Я не одобряю поведения мужа и не разделяю его мнения. И мне… – Тонкими пальцами она теребила застежку кожаного портсигара. – Мне очень неловко от того, как он себя ведет.
– Что вы имеете в виду?
Она смотрела на него большими голубыми глазами, юными и серьезными. Солнечный свет золотым огнем пылал в ее коротких вьющихся волосах. На вкус Вика, она была слишком чахлой и худосочной – он не назвал бы ее красивой; вдобавок было неясно, насколько она умна.
– Вы наверняка знаете, что я имею в виду, – сказала она. – Это ужасно!
– Да, мне известно его мнение – во всяком случае, что он говорит. Не могу сказать, чтобы это сильно меня волновало, – улыбнулся он.
– Да, конечно. Я понимаю. Но это волнует меня, потому что… Потому что это несправедливо, мы в вашем городе совсем недавно, и из-за этого мы только наживем себе врагов.
– Я к вам хорошо отношусь, – продолжая улыбаться, сказал Вик.
– Мне непонятно почему. Дона начинают ненавидеть. И людей можно понять. Некоторые из тех, кому он это говорит, – ваши друзья. По крайней мере, они – большинство из них – вас хорошо знают. Когда Дон заводит свою волынку, они просто… ну или сразу же отворачиваются, или записывают Дона в невежи, полоумные и тому подобное. – Она помедлила. Пальцы, сжимавшие портсигар, снова дрогнули. – Я хотела извиниться перед вами – за мужа – и заверить вас, что не разделяю того, что он думает про все это, – твердо сказала она. – Мне очень жаль, что так вышло. И очень стыдно.