Матвей Сидорович ушел готовиться в путь. Он уже не волочил ноги, а бойко шагал, высоко подбрасывая суковатую палку, и лишь попрежнему сипло кашлял.
Евдокия унесла котелок в землянку. Через некоторое время она позвала завтракать. Кулеш был жидкий и невкусный. Черствый хлеб горчил. Никто не почувствовал себя сытым.
Недочет решил пойти взглянуть на зеленя. Он знал, что посевы проведены с опозданием. Надо было теперь же решить, как поправить осеннюю недоработку и спасти урожай.
Проводив Недочета, Арсей вернулся к землянке, снова уселся у костра. Евдокия ушла в поле.
Прасковья Григорьевна тоже села к огню. Она смотрела на сына лучистыми глазами и, казалось, не могла насмотреться.
— Арсюша, — сказала Прасковья Григорьевна, — у нас тоже хлебушка есть трошки — мешок ржи и полмешка проса. Для весны спрятали… Вот только с Дуняшей как? Может, она заартачится. А я согласна отдать.
Растроганный Арсей обнял мать и поцеловал в седой висок.
Неподалеку послышался треск. Арсей вскочил на ноги и увидел зеленый мотоцикл, который медленно подползал к землянке. Следом, запыхавшись, бежали ребятишки.
Мотоциклист остановил машину и, по-военному откозырнув, спросил:
— Вы будете товарищ Быланин?
— Я…
Мотоциклист достал из полевой сумки пакет с сургучной печатью и подал Арсею.
— Прошу принять. Из райкома партии. — Он обратился к курносому мальчугану со спутанными волосами: — Ты знаешь, кто у вас секретарь комсомольской организации?
— А то как же?
— Кто?
— Денис Андреич Скворцов.
Мотоциклист достал из сумки пачку газет.
— На одной ноге лети и передай ему. Скажи — из райкома комсомола.
Мальчик взял газеты, крепко прижал их к груди и побежал. Но в нескольких шагах остановился, взмахнул рукой и крикнул:
— Ванька! Семка! За мной!..
Застегнув полевую сумку, мотоциклист завел машину, приветливо помахал ребятам выцветшей пилоткой и умчался по узкой проселочной дороге.
Арсей сломал сургучную печать, разорвал конверт. В письме говорилось, что его, Арсея Быланина, приглашают в Лысогорск. На письме стояла знакомая подпись Потапова.
А часом позже, с перекинутой через левую руку шинелью и с шапкой-ушанкой в правой руке, Арсей шел по ровной грейдерной дороге, рассекавшей широкое поле.
Денис Скворцов подошел к куреню, стоявшему близко у реки, и негромко крикнул:
— Вера!.. Веруша!.. Выдь на минутку, Вера!..
— Иду! — отозвалась Вера, появляясь на пороге. Вид у нее был усталый и болезненный. Под глазами синели круги. Лицо казалось бледнее обычного, и только на впалых щеках пылал нездоровый румянец.
— Ты что, больна? — тревожно спросил Денис.