И надо сказать на душе действительно полегчало. Второй период я ожидал с непонятно откуда взявшейся эйфорией, что сейчас мои торпедовцы закружат вихрь лихих атак и, разорвав в хлам защиту воскресенцев, накидают авоську красивейших шайб. Но реальность оказалась жёсткой как гранитная плита. Нет, на искусственном льду действительно закружился вихрь, но не тот который я ожидал. Команда из Воскресенска бросилась добивать робкого и растерянного соперника.
Контригра горьковского «Торпедо» полностью сошла на нет. Наверное, минут семь мои бывшие партнёры по команде жалко жались к воротам и тупо отбрасывали шайбу куда подальше. Зрители на трибунах засвистели и насмешливо заулюлюкали. Только один Коноваленко раз за разом выручал свою развалившуюся хоккейную дружину.
Даже я, сидя почти на самых дальних местах, видел, как Виктор Сергеевич выкрикивал нелицеприятные слова на буквы: хэ, бэ и эс. Однако и всемогущий хэбээс не помог, когда третью шайбу прямо с пятака в сутолоке пропихнули в сетку наших ворот.
«3: 0. Если сейчас не проснуться, то в третьем периоде, когда сил останется ещё меньше, столько же пропустят», — подумал я, от досады хлопнув себя кулаком по бедру.
К счастью, «Химик» забив третий гол, заметно успокоился и до конца второго периода раза три позволил мои горьковчанам приблизиться к своим воротам и бросить по ним. Но всё это было сделано коряво и с неудобных позиций. Кстати, ни Ковин, ни Скворцов, ни Доброхотов больше на льду не появлялись. Вместо них тренер стал выпускать тройку Соколовский — Орлов — Шигонцев.
А когда прозвучала, сирена на перерыв, какой-то дядя, проходя мимо, похлопал меня по плечу и язвительно заметил:
— Летят твои, как фанера над Парижем.
— Если вы применяете эту идиому, — рыкнул я, — то должны знать, что на заре воздухоплавания, пролететь на аэроплане сделанным из фанеры — это была удача. А вот грохнуться, то есть не пролететь — трагедия.
— Всё равно летят, — хмыкнул вредный дядя в шляпе и поспешил сделать ноги.
Тут в моей голове что-то перемкнуло, злость разом отключила все сдерживающие неразумное поведение инстинкты и я, зарычав как медведь, двинулся в подтрибунку. Мимо милиционера, который дежурил на входе в служебные помещения, я пролетел, как кабан-секач, который не знает преград. А в дверях раздевалки, столкнувшись с главным тренером Прилепским, я без слов ломанулся так, что тот отлетел в сторону.
— Тафгаев! — Взвизгнул ассистент главного Виталич. — В ми… в ми… в милицию захотел?!
— Совсем мозгами херакнулся?! — Крикнул главный тренер, который всё же удержался на ногах.