– Знаю. Я постараюсь, честное слово. Буду таким умницей, что они все захотят взять меня к себе и кормить вкусняшками. Может, ещё бандану на шею повяжут.
Она ещё раз меня обняла.
– Удачи. Гав-гав!
Я сразу побежал к шаттлу – не хотел, чтобы Найя заметила, как мне на самом деле страшно. Ну а потом мы с сестрой и родителями втиснулись в узкие кресла и проводили взглядом работника техобслуживания. Он вышел из шаттла и запер за собой воздушный шлюз. Тот закрылся с тихим шипением, и мы остались одни.
– Ну, как настрой? – спросил папа. Он сидел в ряду за мной и мамой, рядом с Айлой.
– Мне страшно, – честно признался я. Мы ещё даже не вылетели, а живот уже свело, как будто мы неслись вниз по петле американских горок.
Мама взяла меня за руку.
– Это нормально. Можно бояться и всё равно быть храбрым, Лан.
– Прочитаем небольшую молитву? – предложил папа.
Мы помолились, и мне стало чуть-чуть легче. А потом отцепились от нашего корабля и проводили его взглядом, когда он мелькнул справа, за иллюминатором шаттла. Я совсем не мог шевелиться – так туго затянулся ремень безопасности. Искусственная гравитация перестала действовать, и волосы у меня встали дыбом.
– Всё сложится лучше некуда, – сказала мама. – Мы очень постараемся, и они быстро поймут, какие люди замечательные.
Ещё с минуту мы молчали, а потом папа спросил Айлу:
– Хочешь порепетировать?
– Нет.
– Уверена? Может, разок споёшь? На всякий случай?
– Нет! Всё будет в порядке.
• • •
В невесомости мы провели всего минут десять. Шаттл с рёвом прорвал первый слой атмосферы. Его затрясло, как будто он вот-вот разлетится на кусочки. Меня придавило силой инерции. Казалось, грудная клетка сомнётся, как банка из-под колы.
Потом динамическая нагрузка ослабла, дышать стало чуть легче, и в боковых иллюминаторах появились облака.
– Зелёное! – ахнула сестра. – Небо зелёное!
– И правда, – подтвердил папа.
– Мы же сможем там дышать?
– Воздух на Чуме на двадцать пять процентов состоит из кислорода. Будем чувствовать себя просто потрясающе. Правда, гравитация там сильнее, чем на Земле. Из-за этого поначалу будет тяжеловато.
– Можно отстегнуть ремень и посмотреть поближе? – спросил я.
– Подожди, мы ещё не приземлились, – сказала мама. – Это небезопасно.
Я послушался и остался в кресле, но изо всех сил вытягивал шею, разглядывая небо. Мы постепенно снижались, и скоро стала видна поверхность планеты. Вся бежевая, она тянулась до горизонта, усеянная шестигранными холмами безупречно одинаковой формы, но разного размера.
Вдруг до меня дошло: это же не холмы, а бескрайний город с однотипными зданиями. Бежевое уныние разбавляли только редкие красные пятна. Пожалуй, больше всего это походило на громадный улей величиной с планету.