– Еще несколько секунд – и он в лагере, – предупредила Анник. – Там его труднее будет достать.
– Почему? – требовательно спросил Валин, вглядываясь в лицо брата. – Зачем он тебе живой?
Каден перелил мятущиеся мысли в русло, а из русла – в речь. Второго случая сказать то, что следует, не представится. Выпущенную стрелу назад не вернешь.
– Мы его знаем, – медленно начал он. – Он нам нужен. В Аннуре проследим, с кем он говорит, кому доверяет. Он поможет нам раскрыть заговор.
– Ну да, – огрызнулась Гвенна, – а попутно убьет еще десяток-другой человек.
– Уходит, – сказала Анник. – Решайте.
– Да ради Шаэля! – буркнул Лейт. – Кончай его, и все тут. В деталях после разберемся.
– Нет, – торопливо возразил Каден, всем сердцем желая, чтобы брат увидел дальше своего носа, понял его мысль.
Стиснув зубы и сощурив глаза, Валин долго удерживал взгляд Кадена. И наконец кивнул:
– Отставить, Анник. Выполняем приказ.
– План – слишком громко сказано, – рассуждала Пирр, откинувшись на большой валун и не открывая глаз, – но хотелось бы думать, что у нас есть хотя бы смутные наметки.
Они без особого труда вернулись от монастыря и встретились с остальными в небольшой лощине, где был разбит лагерь. Кеттрал проверяли оружие, а двое монахов сидели, поджав ноги, на шершавом камне. Тристе же водила пальцами по длинному рубцу на щеке; глаза ее метались от одного человека к другому, словно она не знала, куда смотреть и кому довериться.
С минуту Валин разглядывал красавицу, заново дивясь ходу событий, который привел в такое место эту хрупкую прелестную девушку, накрепко связав ее с солдатами и монахами. Наложница, сказал Каден. Адив подсунул ее Кадену в подарок, чтобы отвлекла молодого императора, пока эдолийцы готовят его убийство. В заговоре Тристе, конечно, не участвовала, а вот отвлечь очень даже могла. Валин, кажется, мог бы смотреть на нее вечность, между тем наблюдать следовало не за ней. Он нехотя перевел взгляд на Пирр Лакатур.
Всматриваясь в эту женщину, он пытался угадать ее интерес. Присягнувшие Черепу всегда представлялись ему зловещим отражением кеттрал: клинки, черные одеяния и беспощадная эффективность. Жрица бога смерти должна быть, по меньшей мере, грозной. Между тем Пирр больше всего походила на жену изнеженного атрепа. Изящная, можно сказать, броская: на пальцах сверкают кольца, волосы перевязаны яркой лентой, скрывающей седину на висках. Узкие штаны и накидка, хоть и изорванные в переделках прошедшей недели, выкроены из тонкого сукна и лестно подчеркивают фигуру. Не похожа на убийцу. На первый взгляд не похожа, но, если присмотреться, признаки налицо: легкость в обращении с ножами – как ловко она перекидывает их из прямого хвата в обратный; привычка устраиваться спиной, вот как сейчас, к камню или скале; явное безразличие к кровопролитию.