Шеффер ударил блогера кулаком по лицу.
— Я тебе ничего не должен. — Он наклонился ближе к Чилтону. — Кто я? Ты хоть помнишь, чьи жизни разрушил? Нет, конечно. Сидишь себе на жопе ровно, за миллионы миль от настоящей жизни, и барабанишь без конца по клавишам, скармливая миру свой бред. Ты о последствиях слышал? Знаешь, что такое ответственность?
— Я стараюсь быть точным. Если допускаю ошибку…
— Ты вконец ослеп! — взорвался Шеффер. — Фактически ты можешь быть прав, но при этом совершаешь неверные действия. Так ли тебе надо копаться в чужих секретах? Раскрывать их, ломая другим людям жизни? И все ради рейтинга!
— Прошу тебя…
— Имя Энтони Шеффер тебе ни о чем не говорит?
Чилтон зажмурился.
— А… — Блогер посмотрел на Шеффера глазами, полными понимания и жалости, но его это не тронуло.
Ну вот, блогер хотя бы вспомнил имя своей жертвы.
— О ком вы? — спросила Патриция. — Джим, о ком вы говорите?
— Расскажи ей, Чилтон.
Блогер тяжело вздохнул.
— Это гей, которого я раскрыл. Он покончил с собой. И он…
— Мой брат, — надломившимся голосом закончил за него Шеффер.
— Мне жаль.
— Жаль! — передразнил Чилтона Шеффер.
— Я потом извинился. Я не хотел убивать твоего брата! Пойми же! Я сам мучился…
Шеффер посмотрел на Патрицию.
— Твой муж, глас морали и справедливости Вселенной, решил, что дьякон не может быть геем.
— Не в том причина! — отрезал Чилтон. — Твой брат возглавлял большую кампанию против гей-браков. Я изобличил его лицемерие, а не сексуальную ориентацию. Твой брат поступал аморально: имел жену, детей… но в командировках снимал мужчин. Изменяя жене! Порой с троими за ночь!
Блогер словно воспрял духом, и Шефферу захотелось ударить его. Так он и поступил — вмазал Чилтону сильно и резко.
— Тони боролся с собой, хотел жить праведно. Оступился несколько раз, и ты выставил его чудовищем! Не дал шанса объясниться. Бог помогал Тони встать на путь истинный.
— Халтурил твой Бог…
Шеффер вновь ударил Чилтона.
— Джим, не перечь ему. Умоляю!
Чилтон уронил голову на грудь. Теперь в его позе читались отчаяние, сожаление и страх.
Шеффер остался доволен.
— Зачитывай обращение.
— Ладно. Сделаю все, как скажешь. Прочитаю что угодно, только… семью отпусти.
Говорит жалобно, умоляет… Ах как сладко! Будто бальзам на душу.
— Я дал слово, — искренне напомнил Шеффер, рассчитывая, что Патриция переживет мужа секунды на две. Надо быть человечным. Она ведь не захочет жить без любимого супруга. К тому же она свидетель.
Что до детей — их Шеффер не убьет. Они вернутся самое раннее через час, и он к тому времени покинет дом. Тем более Шеффер рассчитывает на понимание людей: одно дело прикончить блогера, его жену и совсем другое — их отпрысков.