Эзра ничего не ответил, помогая подняться раненому другу.
– Что там с браконьером? – дрожащим голосом спросил Эзра.
– Ну, я был несколько ограничен в выборе методов воздействия, после того как он начал стрелять, понимаешь?
– Меня не моральная составляющая волнует.
– Скажем так, он чувствует себя хуже, чем я. У него, кстати, был твой портрет. Посмотришь потом. Знаешь, говорят, что перед смертью у человека перед глазами пролетает вся его жизнь. – Валентайн хмыкнул и глянул на Эзру. Тот снова промолчал. – Я просто подумал, что у меня была очень длинная жизнь, и если мне вдруг начнут показывать такое кино, то это надолго.
Валентайн то ли хохотнул, то ли хрюкнул. Эзра не реагировал.
– Эзра.
– А?
– Ты как-то странно молчишь, это пугает меня больше, чем все остальное.
– Мне нечего сказать, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
– Ты только не принимай на свой счет, ладно? – Валентайн остановился и попытался заглянуть в лицо товарищу.
Эзра смотрел вперед, сдвинув брови.
– Послушай, ты поступил правильно. Ты был без оружия, ты бы все равно ничем не помог.
– Может, не будем ждать, пока ты кровью истечешь? – Эзра потащил Валентайна вперед. Тому пришлось возобновить шаг. – Давай поговорим.
– Давай побережем силы.
– Ладно.
Они мучительно медленно шагали по гребню горы, и Эзре казалось, что Валентайн тяжелеет с каждым шагом.
– Может, хотя бы расскажешь, что это за чертов викинг меня подстрелил?
– Не знаю, – буркнул Эзра.
– Мне показалось, что ты его знаешь, – возразил Валентайн.
– Это он мне ребра сломал. Но я его не знаю и понятия не имею, что ему нужно.
– Вот как, – задумчиво протянул Валентайн. – А тогда ночью я его не видел. Хотя в темноте-то.
– Помолчи, – попросил Эзра.
Валентайн послушался, но хватило его послушания буквально на две сотни шагов.
– Тебе нужно вернуться к Кауфману.
– С чего ты так решил?
– С того, что что-то происходит, и ты не понимаешь, что именно. А Марк мастер разгадывать такие загадки.
– Я не могу, – сбивая дыхание, ответил Эзра.
– Почему? – не понял Валентайн. – У вас вроде нет неразрешимых противоречий, сродни тем, что есть у меня с ним. Я вообще не понимаю…
– Не могу – значит, не могу, – оборвал его Эзра. – Противоречия тут ни при чем. Просто я наделал много глупостей.
– И что? Ты думаешь, Кауфман их не делал? Или не видел тех, кто их делает? Он всегда спокойно относился к…
– Не в этом дело. Кауфман меня не помнит.
– Подожди-ка! – Валентайн остановился. – Я думал, что это какой-то защитный механизм. Что тебя забывают чужаки! Думал, у тебя какой-то артефакт.
– Нет, – покачал головой Эзра и потянул Валентайна вперед. – Меня никто не помнит.