Степан Спиценко не замедлил ответить:
— Да, утром десятого в банк приходил гражданин, интересовался у служащего этими сроками. Сказал, что должен двенадцать тысяч червонцев Кондюрину, который требует вернуть их. Если Кондюрину рано платить по векселям, то он, этот гражданин, погодит отдавать...
— И этот гражданин, — перебил Заразилов, — был одет... Ведь ты догадался, Степша, спросить, как он был одет? И тебе служащий банка сказал, что должник Кондюрина был одет в синюю суконную поддевку, а на голове — лохматая шапка из волчатины?
Спиценко заморгал глазами:
— Я спросил. Именно так и сказали — в волчьей шапке. Но вы-то откуда знаете?
— Я не знаю. Я только подумал. И вот почему. Жертвы связаны новой ламповой тесьмой. Я прогулялся по торговым лабазам и познакомился с некой начинающей коммерсанткой Марфой Шарафутдиновой. Утром она продала четыре аршина тесьмы. Запомнить поддевку и шапку покупателя, который берет чёрт те сколько лампового фитиля, не так уж трудно.
Федор Заразилов тоже был молод и потому, сверкнув темными лукавыми глазами, добавил:
— А я знаю, братцы, что у этого человека не было одного переднего зуба.
— Марфа сказала?
— Нет. Она сказала, что кроме фитиля он купил пачку папирос «Ада». Вот окурок. Я его подобрал здесь, у крыльца. Видишь, вмятины от зубов? По краям вдавлено, а посредине — нет.
Кряжистое тело Петра Иовлева тряслось от смеха.
— Шер-рлоки...
— А что, что? — заегозил Коля Захаров. — Я вот тоже... Я вот знаю, что один был обут в сапоги с косой колодкой номер двадцать семь. Под навесом, где девчонка убита, след имеется. Ведь и это надо, Федор?
— Да, надо. В нашем деле все надо, Коля... Тем более, что такой след обнаружен и около трупа Клестова, застреленного 2 ноября. Итак, подведем итоги. Бандитов было двое или трое. Один в синей поддевке и волчьей шапке. У второго сапоги с косой колодкой номер двадцать семь. Приехали на телеге. Лошадь, надо полагать, та самая, которую взяли у Клестова, — рыжий мерин. Теперь у них еще и рыдван с серой кондюринской кобылицей. Будем искать. Будем искать волчью шапку, рыжего мерина, суконные тулупы, платья с блестками и тюки с мануфактурой Егорьевско-Раменского треста.
14 ноября 1923 года.
Город Нижний Тагил
Дверь обита железом. В ней, на высоте человеческого роста, квадратное зарешеченное оконце размером в ладонь. К косяку и двери приделаны две железные скобы, охваченные дужкой увесистого замка.
Андрей Шашуков, двадцатилетний милиционер, почти неотрывно смотрел на зарешеченный квадратик и внутренне вздрагивал, когда в этом квадратике появлялись два голубых жгучих глаза. Вот и опять они выставились. Пересиливая робость, Андрей постукал прикладом винтовки о стертые половицы исправдомовского коридора и со всей строгостью, на которую был способен, приказал: