13 ноября в Тагиле сотрудники УГРО остановились на частной квартире под видом плотников, ищущих работы. Федор приказал Спиценко и Захарову немедленно ложиться спать, а сам, чтобы закрепить легенду о безработных шабашниках, взялся помогать хозяину рубить для бани сруб. Да так и протюкал топором до самых сумерек. А на следующий день пришла весть о побеге Павла Ренке и убийстве милиционера Шашукова.
Заразилов сразу предположил: новое преступление совершено не при случайном стечении обстоятельств, а было подготовлено. Ведь так и не дознались, кто же звонил в исправдом и распорядился вести заключенных в больницу. Но если побег подготовлен, то кем? Не теми ли, кого ищет он, Заразилов?
И чем больше думал об этом Федор, тем крепче утверждался в своем предположении.
О самом Павле Ренке он знал всё. Нижнетагильский плотник Ренке два года назад был призван в Красную Армию. Имея неплохой голос, играл на сцене красноармейского театра. Там спутался с заезжей балериной, содержание которой требовало больших денег. Ренке обокрал полковую кассу и дезертировал. Во время скитаний возлюбленная пыталась скрыться со всей наличностью. Ренке нагнал ее уже на вокзале и на виду у всех жестоко расправился с нею.
Скрываясь от правосудия, сколотил шайку, с которой совершил несколько дерзких ограблений.
Задержали его случайно — при облаве на притоны, густо рассыпанные вдоль берега Тагилки. Взяли вскоре после убийства Клестова, везшего в Тагил бочку с керосином, муку и мануфактуру. Ренке должен был предстать перед судом за дезертирство, ограбление полковой кассы, за убийство балерины и многие другие преступления.
Ну, а если убийство Клестова тоже его рук дело? Тогда, выходит, обладатель сапог с косой колодкой и Павел Ренке — из одной банды, а побег курчавому артисту, как и думал Заразилов, могли подстроить те самые его сподвижники, которые в его отсутствие вырезали семью Кондюриных.
Углубившись в размышления, Федор сидел у начальника Тагильской милиции. Вдруг без стука, зацепившись ножнами шашки за косяк, ворвался в кабинет дежурный:
— Товарищ начальник, вот...
Следом за дежурным вошел белый, как смерть, пожилой человек с бородкой клинышком и зареванный, в стоптанных пимах, парнишка.
Начальник милиции узнал в перепуганном человеке ветеринарного фельдшера городской скотобойни Урышева.
— Что случилось, Федор Прохорович?
— Боже, едва унесли ноги! Я да вот сынишка заведующего скотобойней. А папашка его, Куликов Дмитрий, видно, пропал. Деньги у него при себе были. Сто пятьдесят тысяч.
Парнишка уткнулся носом в рукав кацавейки и снова разревелся во весь голос.