Мама безудержно хвалила пальто, взятое с конюшни. Я только улыбалась, а что оставалось делать?
– Теперь, мама, подумаем об обуви для предстоящей зимы.
– Думай не думай, пимы с неба не падут. Придется Кокины бахилы надевать.
В те годы новые валенки из магазина – неслыханная роскошь, к тому же не по нашему кошельку. Тетушкины старые, великие, неуклюжие, тяжелые самокаты, как сколотни, в них только ноги ломать. От бесконечного употребления верх у пимов был обтрепан и свисал клоками. Тетушка тут же предупредила меня, чтоб я не вздумала верх ровнять, так «голяшкам теплее».
Она подарила их мне «с легкой руки да с простой души». Помню, ходить в них было неудобно, ноги болтались, мерзли, а выбросить жалко: «деньги когда-то были плачены». Больше мы голову себе не морочили и ничего другого не искали.
– Будем обновлять мой парашют, – сказала я маме и подмигнула, уходя.
Отлично помню, как в таком одеянии, с котомкой из грубой мешковины за плечами вошла я в село Благовещенское первый раз. Был ветер. Полы широкого огромного пальто поднимало, трепало на ветру, они разлетались, и не было человека, кто бы, встретив меня, не обернулся. Каждый с удивлением, любопытством рассматривал меня. Наконец я услышала отчетливо:
– Если эту девчонку поставить в огород, попросить развести руки в стороны, готово чучело огородное, тут не только ни одна ворона в него не залетит, а ни один цыпленок с испуга не забежит.
Эти двое от души расхохотались. Засмеялась и я вслед, в таких случаях надо уметь посмеяться над собой.
Вот таким пугалом огородным ходила я всю зиму, будучи выпускницей.
Я люблю начало зимы. Только первый пушистый снег и первая любовь так хороши. Они похожи своим неожиданным появлением и исчезновением, легким волнением и ожиданием нового, они чисты и желанны, но проходящи. Они томят душу и остаются с тобой на всю жизнь. Я опишу, как ходила до дома зимой одна.
Узкая тропинка вела из Благовещенска к опушке леса, возможно, ее проделали первые охотники. Узкая настолько, что, если встретишь человека, не разминуешься, а если отступишь в сторону, то сразу окажешься по колено в снегу. Вскоре дорожку протопчут люди, сани, дровни с сеном, дровами, и станет идти легче. Если дорогой начинал идти снег, то я не сводила глаз с неба – оно служило мне барометром. Частенько трепетало мое сердце, но я утешалась тем, что дорожка идет у самой кромки леса, а если подует, то лес не даст разгуляться ветру. Нередко ветер пробирал насквозь, давил в спину. Тут главное – идти вперед, не останавливаться, не терять под ногами торную дорогу.