В мороз я шла в бахилах. Пальцы ног щипало, широкое и длинное пальто мешало идти. Чего только не передумаешь за такую дорогу под скрип и треск деревьев? Я спешила, так как день был короткий. В сумерках, вдали лесной чащи светились волчьи глаза, а может, это мерещилось мне? Не зря же говорят, что у страха глаза велики. Когда ноги совсем деревенели, я подходила к стогу сена, запускала в него руку, чинила сено из самой его середины, набивала обувь и шла дальше. Какое-то время ноге было тепло и мягко, но сено быстро под ногой сбивалось в труху, приходилось останавливаться у другого стога. Часто меня накрывала ночь. Ночное ясное небо захватывало дух. Звезды подмигивали и по-дружески подгоняли, мне думалось, что они живые. Красота вокруг была такая, что, казалось, моя душа со звездой небесной говорит.
Случалось идти одной при луне. Высокая луна с ее серебряным светом преображала всю округу. Я смотрела на свою тень на снегу, словно встречалась сама с собой. Движение тени откликалось во мне. Я показываю ей кулак и грожу пальцем за промахи в учебе, и она вторит мне, усиливает осуждение. Я киваю головой, одобряю себя, весело машу ей рукой, и она радуется за меня. Нам веселее вместе идти. Она понимает меня и никому не проболтается о моих тайнах. Но не все так было чудесно под луной!
Нередко я и бегом бежала по лесу или рассуждала сама с собой: если нельзя избежать опасности, то что толку в трусости? Она все равно не защитит.
У меня сейчас к той бесстрашной девочке Тане много вопросов. Мне и самой не верится, что это было. Главное, что я никогда не хотела бросить учебу. Тогда я многому научилась: наслаждаться красотой заснеженной дали, холодным лунным светом, мерцающим звездным городом, величественной ночью, тихой до звона. Зато как приятно увидеть наконец в просвет между деревьями маленькие домики в снегу почти безлюдной моей желанной деревушки Саполовой. Она зажмурилась и почти уснула.
Все кругом замерло. Мы, уральцы, считаем, что ядреный мороз целебный, может, потому он нам не страшен. Закуржевелый платок и ворот пальто сделают пылающее от мороза любое лицо красивым.
Вхожу во двор, привычно стряхиваю с себя снег, обметаю всю себя голиком с ног до головы. Мама радостно выбегает на крыльцо встречать меня:
– Святая твоя душенька, как вздумаю, что идешь одна, не знаю, чё и делать. И молюсь, и вою, Таня. Мороз по коже идет, кровь подступает к голове, а волосы – дыбом. Только и гляжу в окошко да зиму на дню десять раз проклинаю, а вот сейчас, как тебя увидела, так сердце от радости готово выпрыгнуть из груди. Заходи, сударушка, скорее в избу.