Это обязательство государство сохраняло до выхода на пенсию, а там приняли новый закон, который вычеркнул из трудового стажа все годы учебы в институте. Каждое новое поколение людей в России, как подопытные животные, обязательно станет участником нового, жестокого эксперимента.
В октябре опять с той же котомкой, где лежало все то же чужое, изношенное пальто на предстоящие холода, по той же дороге я привычно шагала в тех же кирзовых сапогах.
Какие грустные наши места! Небо хмурилось, на земле безжизненно валялись разноцветные листья. Поля уснули. Воздух уже напоен осенней влагой, дороги сплошь покрыты лужами с холодной, мутной водой. А вот и моя лесная тропинка, знакомая до каждого деревца. Перед глазами меняются картины неба.
Мама боялась, что я сделаю что-нибудь «не так».
– При учителях лишнее не брякай. Тебе еще рано вставать рядом с ними, стой в сторонке. Больше слушай, подчиняйся. Хорошо, что тебе доверили работу в школе. У учителей-то есть чему поучиться.
Лес закончился, я подхожу к Благовещенску с чувством щемящей тоски по своим недавним одноклассникам, с верой, что меня хорошо примут мои учителя в новом качестве, помогут, подучат. Не станут же они спрашивать с меня работу, о которой я только догадываюсь, а знать не знаю, и уж тем более резкой критикой убивать во мне всякое желание работать. Я утешала и ободряла себя: «Ну и пусть по первости не будет что-то получаться, буду учиться на своих ошибках».
Наконец, перед самой школой, окончательно успокоилась: все обойдется, встанет на свои места. Не буду забивать себе голову тем, чего нет.
Я начала работать. Вспоминаю: внешний вид у старшей вожатой был просто несносный, самый несносный в школе. Перед первой получкой кто-то из учителей шепнул мне, что в райцентре есть магазин вещей, бывших в употреблении.
По-прежнему каждую неделю я ходила домой к маме, но о своих трудностях ей не говорила. Бывало, идешь одна и возмущаешься про себя: «Черт возьми, когда же это все закончится?» Ладно бы один холод – это естественно для нас, но что делать с безденежьем? Жизнь показала, что честный человек старается одолеть его работой, вот и мне предложили подработать вечерами у допризывников. Пройти с ними курсы математики и русского языка за пять классов. Ох уж эти новобранцы! Конечно, я не отказалась. Только вот шесть красивых, здоровых деревенских парней на моих уроках ничего не усваивали. Все мои потуги шли мимо. Я даже, помню, пожаловалась на них нашей уборщице тете Нюре, у которой мы с Машкой стояли на квартире. Мне интересно было узнать, что она скажет, а говорила она всегда напрямик: что на уме, то и на языке.