Мама винила во всем себя, а после приняла окончательное для нас решение: летом снова идти в пастухи, другого выхода нет. Она рассуждала, что летом у реки мы будем ежедневно мыться – это наше спасение. Наивно полагала мама, что все сразу изменится к лучшему, а главный ее расчет был направлен на то, что не будут теряться трудодни. Твердый заработок в кармане.
– А то, лесной их знает, сколь трудодней записывают? Вперед черт ногу сломит, чем я разберусь в ихней бухгалтерии. Только бы Бог послал лето теплое да не шибко дождливое. – Она размечталась: – Найдем за осинниками смородины, калины, боярки… В кустах от зноя можно спастись, лес умереть с голоду не даст. Мы вместе с тобой будем дышать вольным воздухом – это полезно. Обе посмотрим, как плывут облака, как бежит наша река. На лугах приволье и простор. Ты будешь у меня на глазах, поможешь мне телят загонять. Трава на поскотине густая и мягкая, обуви не надо, можно бегать босиком. А красота-то какая! Природу надо любить всегда.
Меня восхищали сами пастухи: недремлющий, наблюдательный, несуетливый народ. Это были люди откровенные, простые. Они охотно делились своей последней скудной едой, давали разные советы, откликались на всякую нужду. А еще они умели и любили мечтать. Став уже взрослой и побывав во многих местах, я не чувствую себя отдохнувшей, если не повидаю свое село. И всякий раз прихожу я сюда, где долгие годы под палящим солнцем и под проливным дождем бегали мы с мамой.
Я стою на высоком берегу реки и вижу, как по мостику, перекинутому через ров, бежит босиком на поскотину к маме маленькая худенькая девочка в выцветшем ситцевом платьице, с холщовой сумкой, застегнутой на большую черную пуговицу. В сумке не всегда был кусочек хлебца, но книжка была всегда. То вижу ее, как плачет она, лежа на мягкой зеленой траве, закрыв книгу.
Нет большего счастья на земле, чем видеть весь купол голубого неба, ощущать под ногами теплую землю, слышать, как где-то стучит дятел, рвать полевые благоуханные цветы и знать, что есть на земле место, которое взрастило и укрепило тебя, помогло преодолеть трудности и вселило надежду. Место, которое зовется малой родиной. Его любим мы, как любим свою мать.
Глава 10. У последней черты
В войну и после войны ходил по крестьянским подворьям инспектор райфинотдела (РАЙФО). Это была в ту пору фигура! Уже с ободранных до нитки колхозников он вымолачивал налоги, вытрясал недоимки. Отдать надо было все: молоко, масло, яйца, шерсть, шкуры… Себе оставить, как тогда говорили, «кукиш с маслом». Он вбивал в души колхозников тревогу за свои долги перед государством. Рыжий, коренастый, с выпученными белыми глазами, он ходил по селу неторопливо с большой, видевшей виды сумкой на ремне, которая держалась на его крепком плече. Ходил, как ходят часы – с точной периодичностью заходя в каждую избу. Ворота открывал неторопливо, распахивал их широко и точно так же неторопливо и основательно закрывал. Завидя его, мама с теткой Марией затихали, садились по разным углам, сжимались, уходили в себя и ждали. Я замирала на печи. (Визиты инспектора я не могу и сейчас забыть.) Женщины начинали шепотом переговариваться между собой.