Я мало что помню о своем прибытии в блок 30. Мой номер был внесен в список евреем-заключенным, который работал за столом регистратора. Меня отвели в какую-то комнату – маленькую, грязную, забитую людьми. Пациенты лежали друг на друге в испачканных кровавым поносом и рвотой робах. У некоторых были длинные раны, кое-как зашитые. Крысы пробегали по телам больных, не имевших сил отогнать их. Заключенный, вероятно назначенный на работу здесь, нес стопку бинтов и шел следом за медсестрой, которая делала перевязки. Я попыталась привлечь к себе ее внимание, но она даже не взглянула в мою сторону.
Вероятно, из страха, что ее могут заменить так же, как меня.
Рядом оказалась девушка без одного глаза. Она цеплялась за мою руку и повторяла на идише:
– Пить.
Мне измерили температуру, записали ее.
– Пусть меня осмотрит врач! – крикнула я, перекрывая голосом стоны больных. – Я здорова!
Доктору я бы сказала, что со мной все в порядке, что я могу сейчас же взяться за работу, за любую работу. Страшнее всего было остаться здесь, с этими женщинами, похожими на сломанные игрушки.
Одна из них оттолкнула в сторону скелетоподобное тело одноглазой девушки и села на подстилку рядом со мной.
– Замолчи, – прошипела она. – Ты идиотка?
– Нет, но мне нужно сказать им…
– Если ты будешь поднимать шум и говорить, что не больна, кто-нибудь из докторов услышит. – (Очевидно, женщина была не в себе. Ведь я и хотела, чтобы меня услышали!) – Им нужны здоровые, – продолжила моя непрошеная советчица, и я покачала головой, совершенно ничего не понимая. – Я пришла сюда, потому что у меня было воспаление на ноге. Врач, который меня осматривал, решил, что в остальном я вполне здорова. – Она задрала платье, чтобы я увидела покрытые пузырями красные ожоги на ее животе. – Он сделал это рентгеновскими лучами.
Содрогаясь от ужаса, я начала понимать. Мне нужно притворяться больной, но при этом не привлекать к себе внимания докторов. И не переборщить, чтобы меня не взяли на заметку надзиратели.
Это была труднейшая задача, все равно что пройти по канату над пропастью.
– Сегодня приезжает какая-то важная шишка из Ораниенбурга, – продолжила женщина. – Ходят такие слухи. Если не хочешь навредить себе, сиди тихо. Им нужно произвести хорошее впечатление на начальство, если ты понимаешь, о чем я.
Я понимала. Это означало, что потребуются козлы отпущения.
Интересно, дойдет ли до Дарьи весть, что меня отправили сюда? Попытается ли она подкупить кого-нибудь с помощью сокровищ из «Канады» и вызволить меня? Возможно ли это вообще? – размышляла я.