Она упала, продолжая держать мою руку. Со стены у нас за спиной, будто от взрыва, полетели куски штукатурки, в воздух взвилось пыльное облако. Я закричала. Кровь моей лучшей подруги брызнула мне в лицо, на платье; я ничего не слышала, оглушенная выстрелом. Упала на четвереньки, обняла тело Дарьи в ожидании предназначенной мне пули.
– Райнер? Ради бога, что ты здесь делаешь?
Голос гауптшарфюрера доносился будто из туннеля, будто меня обернули в несколько слоев ваты. Я посмотрела на него, не переставая кричать. Шутцхафтлагерфюрер схватил меня за шиворот и поднял на ноги.
– Я поймал этих двух, они воровали у тебя, Франц. Хорошо, что я зашел сюда как раз вовремя.
Он протянул ему деньги, которые не успел засунуть в карман.
Гауптшарфюрер поставил на стол поднос с едой и посмотрел на меня:
– Ты это сделала?
Мой ответ не имел значения. Это было ясно. Даже если бы гауптшарфюрер поверил мне, его брат стал бы следить за мной, выжидая момент для расправы, чтобы я не могла рассказать об увиденном.
О боже, Дарья!
Я всхлипнула и покачала головой:
– Нет, герр гауптшарфюрер.
Начальник лагеря засмеялся:
– А ты думал, она ответит иначе? И зачем ты вообще ее спрашиваешь?
На щеке у гауптшарфюрера дернулся мускул.
– Ты знаешь, есть определенный порядок, – сказал он. – Провинившихся заключенных следует сажать под арест, а не расстреливать на месте.
– Что ты собираешься делать? Донесешь на меня? – Брат не ответил ему, и тогда лицо шутцхафтлагерфюрера налилось краской, будто он был пьян. – Здесь я устанавливаю порядки! Кто посмеет спорить со мной? Эта заключенная была поймана, когда крала собственность Рейха. – (Это было то же самое нарушение, которое впервые привело меня в этот офис.) – Я застал ее в момент преступления. То же следует сделать с ее сообщницей, даже если она твоя маленькая шлюшка. – Шутцхафтлагерфюрер пожал плечами. – Если ты не накажешь ее, Франц, это сделаю я. – В подтверждение своих слов он снова взвел курок пистолета.
Я почувствовала, как что-то теплое льется по моей ноге, и поняла, к своему ужасу, что описалась. Небольшая лужица растеклась по полу между деревянными башмаками.
Гауптшарфюрер шагнул ко мне.
– Я не делала того, что он говорит, – прошептала я.
За пазухой у меня лежал блокнот с десятью написанными прошлой ночью страницами. Александр сидит в тюремной камере. Ания прорывается в застенок, чтобы увидеть его утром накануне казни. «Прошу тебя, – молил он ее, – сделай для меня одну вещь».
«Все, что хочешь», – пообещала Ания.
«Убей меня», – сказал он.
Если бы это был обычный день, гауптшарфюрер сел бы за стол, а я читала бы ему вслух. Только это не был обычный день.