Мы взялись под руки и прижались друг к дружке. Дарья сунула мне в рукавицу кусочек шоколада, который умыкнула во время работы. Мы не разговаривали; это отнимало слишком много сил. Даже войдя в здание, мы продолжали делать вид, что Дарью вызвал к себе гауптшарфюрер.
Мы прошли мимо эсэсовских офицеров и охранников, отводя от них глаза. Меня они уже хорошо знали, ничего подозрительного. По привычке, подойдя к двери, я повернула ручку и сперва заглянула внутрь на случай, если просчиталась со временем и гауптшарфюрер вернулся.
В комнате кто-то был.
Позади стола гауптшарфюрера был сейф. Там хранились деньги, которые находили в «Канаде» и каждый день под замком отправляли из лагеря. Всякий раз, совершая обход «Канады», гауптшарфюрер опустошал стоявший в центре барака ящик, куда складывали ценности. Более мелкие вещи, вроде векселей, монет и бриллиантов, приносили в его кабинет. Насколько я знала, шифр от сейфа был известен только самому гауптшарфюреру.
Но в тот момент перед его открытой дверцей стоял шутцхафтлагерфюрер. Я поняла, что совершила ошибку.
Он засовывал пачку денег во внутренний карман своего мундира.
Глаза его широко раскрылись, и он уставился на меня, будто я призрак.
Упырь.
Существо, которое должно быть мертвым.
Я поняла: он решил, что меня отправили в расход на прошлой неделе, когда оберфюрер из Ораниенбурга приехал и ликвидировал всех евреев, занимавших привилегированные места в лагере.
В панике я попятилась из комнаты. Нужно было поскорее убираться отсюда и вытащить Дарью. Но даже если бы нам удалось прорваться сквозь ограждение из колючей проволоки и сбежать в Россию, это едва ли бы спасло нас. Раз мне известно, что шутцхафтлагерфюрер – вор, я могла выдать его, пока работаю здесь. А значит, ему придется избавиться от меня.
– Беги! – крикнула я Дарье, а рука шутцхафтлагерфюрера сомкнулась на моем запястье. Дарья замешкалась, и этого мгновения хватило начальнику лагеря, чтобы другой рукой вцепиться ей в волосы и втащить в кабинет.
Он закрыл за нами дверь.
– Что, по-твоему, ты видела? – грозно спросил он; я замотала головой и опустила глаза в пол. – Говори!
– Я… Я ничего не видела, герр шутцхафтлагерфюрер.
Дарья тихонько взяла меня за руку.
Начальник лагеря уловил это легкое движение, шорох наших платьев. Не знаю, о чем он подумал в тот момент. Что мы передаем записку? Что у нас есть какой-то секретный код? Или просто решил: если отпустит нас, я расскажу подруге о его поступке, и тогда два человека будут знать эту постыдную тайну.
Он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил Дарье в лицо.