Лео склоняет голову набок:
– Даже золотой рыбки? – (Я качаю головой.) – Ну, многие люди теряют работу. Ваша дружба с нацистом может привести к депортации или экстрадиции военного преступника. По-моему, это даст вам повод пообщаться с сестрами. Фотографии в наши дни так ретушируют, что все равно нельзя доверять тому, что на них видишь. А что до вашей замкнутости, – добавляет он, – вы, кажется, не испытывали проблем, разговаривая со мной. – (Я на мгновение задумываюсь.) – Знаете, что вам нужно?
– Взглянуть правде в глаза?
Лео заводит машину и говорит:
– Увидеть перспективу. К черту все! Не поедем домой. У меня есть идея получше.
Помню, в детстве я думала, что церкви невероятно красивые, в них витражи и каменные алтари, сводчатые потолки, отполированные скамьи. В противоположность им синагога, куда меня притащили, когда сестры проходили обряд бат-мицва, – до нее пришлось ехать целый час, – оказалась совершенно неказистой. Ее крыша увенчивалась массивной коричневой блямбой; холл украшала какая-то абстрактная железяка, вероятно изображавшая горящий куст, но больше похожая на ограду из колючей проволоки. Цветовую гамму составляли цвет морской волны, оранжевый и жженая сиена, словно 1970-е облевали тут все стены.
Теперь, как только Лео открыл передо мной дверь, я решила: либо евреи в принципе плохие декораторы интерьеров, либо все их молитвенные дома построены в 1972-м. Двери в главный зал закрыты, но я слышу просачивающуюся оттуда сквозь щели у пола музыку.
– Похоже, уже началось, – говорит Лео, – но ничего.
– У нас будет свидание на пятничной вечерней молитве?
– Это свидание? – отзывается Лео.
– Вы из тех людей, которые перед путешествием уточняют, где ближайшая больница, только ищете не больницу, а синагогу?
– Нет. Я был здесь один раз. В одном моем деле свидетельские показания давал человек, работавший в зондеркоманде. Несколько лет назад он умер, и сотрудники моего отдела ездили сюда на похороны. Я знал, что мы где-то поблизости.
– Говорю вам, религия меня не особо интересует…
– Верно подмечено, – отвечает Лео, крепко берет меня за руку, приоткрывает дверь в молельный зал и затаскивает меня туда.
Мы усаживаемся на последнюю скамью слева. Раввин с возвышения приветствует собравшихся и говорит, как приятно молиться всем вместе. Он начинает читать молитву на иврите.
Я вспоминаю тот момент, когда уговорила своих родителей перестать ходить в синагогу. На лбу выступает пот. Меня будто отбрасывает назад во времени. Лео сжимает мою руку.
– Просто попробуй, – шепчет он.
И не отпускает меня.