– Ты знаешь, я горжусь тобой, Лео. Тем, что ты делаешь.
– Спасибо.
– И ты знаешь, что я беспокоюсь о тебе.
– Поверь, ты даешь это понять достаточно ясно.
– И поэтому я думаю, тебе важно уделить немного времени самому себе.
Мне не нравится направление этого разговора.
– Я работаю.
– Ты в Нью-Гэмпшире.
Я хмурюсь:
– Клянусь Богом, я возьму тебя на работу! Лучше тебя никто в моем отделе не может идти по следу…
– Ты звонил сестре и просил порекомендовать отель, а она сказала мне, что ты уехал по делам.
– Ничего святого.
– В любом случае ты, может быть, захочешь сделать массаж, когда вернешься в отель в конце дня…
– Кто она? – устало спрашиваю я.
– Рейчел Цвейг. Дочь Лили Цвейг. Она изучает массажную терапию в Нашуа…
– Знаешь, тут с сотовой связью совсем плохо, – говорю я, отодвигая телефон от уха на расстояние вытянутой руки. – Ты пропадаешь.
– Я не только могу выследить тебя, Лео, но и определить, когда ты вешаешь мне на уши тонну лапши.
– Люблю тебя, мама, – смеюсь я.
– Я полюбила тебя первой, – говорит она.
Собирая фотографии в папку, я размышляю, как отнеслась бы мама к Сейдж Зингер? Ей понравится, что Сейдж сможет хорошо меня кормить, так как я всегда кажусь матери слишком худым. Она будет смотреть на шрам Сейдж и думать, что этой девушке многое пришлось пережить. Ей придется по душе, что Сейдж до сих пор скорбит по матери и привязана к бабушке, так как для моей мамы семья – это атом в кристаллической решетке любой формы жизни. С другой стороны, мать всегда хотела, чтобы я женился на еврейке, а Сейдж – самопровозглашенная атеистка – не подходит в этом смысле. Но опять же, ее бабушка пережила Холокост, а это добавляет Сейдж несколько очков…
Я обрываю свои мысли, удивляясь, с чего вдруг стал думать о женитьбе на женщине, с которой познакомился накануне и которая для меня – просто средство добыть свидетельские показания, к тому же, судя по событиям вчерашнего вечера, она влюблена в другого.
Адам.
Парень ростом около шести футов четырех дюймов, с такой спиной, что сгодится как банкетный стол в День благодарения. Моя мать сказала бы про него: «Гойша». Песочного цвета волосы и дурацкая улыбка. Видя, как вчера вечером Сейдж отреагировала на его появление – ее будто током ударило, – я испытал все посттравматические эффекты своего прыщавого подросткового прошлого, вспомнилось все: от девчонки из группы поддержки бейсбольной команды, которая сказала, что я не в ее вкусе, после того как в школьном литературном журнале был опубликован мой сонет, посвященный ей, до подружки, которая на выпускном пошла танцевать с футболистом, пока я бегал за пуншем для нее, и в конце концов отправилась вместе с ним домой.