Огнельты.
Все как один повернулись к Филипу.
Одинокий монах, пишущий что-то за низким столиком, поднял голову. Из-под капюшона сверкнул единственный оранжевый глаз.
Огнельты пульсировали, набухали, силясь вырваться из двухмерного пространства росписи.
Монах улыбнулся.
— Et in Arcadia ego[17], Мёрдстоун.
Амулет на груди Филипа дернулся и зазудел. Филип развернулся и бросился прочь — безмолвным воплем на двух ногах — по каменным, холодным лабиринтам Пхунт-Кумбума.
Ему показалось, панические поиски заняли час, не меньше, но вот наконец он влетел в свою келью. Захлопнул за собой дверь. Задвинул засов. Прижался к толстым доскам лбом. Попытался подчинить себе сердце и легкие, унять бешеное копошение мозговых клеток. И даже слегка преуспел в этом, как вдруг сзади послышались какие-то звуки: короткий вздох, тихое звяканье, выдох. Он открыл глаза. В уголки их заструился тусклый свет лампы.
— Лопни моя мошонка, Мёрдстоун. Ты уж как дашь деру, так не враз остановишься, язви тебя.
О, нет. Только не это.
— Что застыл, Мёрдстоун? Забыл язык с собой прихватить? Или дверью прищемил и вытащить не можешь?
— Убирайся. Я не слушаю тебя. Ты не Покет. Покет мертв.
— Ого, Мёрдстоун, язви меня в бока. А я и не заметил. Мертв, да?
— Да.
— Елки. Это осложняет дело. Погоди, дай суну палец в зад, пощупаю, есть ли пульс. Ога. Вот он, тут. Бум-бибум. Бум-бибум. Чуть не перепугал меня, Мёрдстоун. Но, кажись, я все еще в земле живых. Не против, если я вытру палец о твою простынку? Спасибочки. Северо-западный уголок, чтоб ты знал. Ну что, так и будешь стоять тут дубиной стоеросовой до утра — или посмотришь мне в лицо, как мужчина грему? Я, конечно, всю ночь могу с твоей обвислой задницей беседовать, но капелька уважения мне бы не повредила.
Филип повернулся. Покет сидел на кровати, положив руки на колени. Лицо его мерцало в свете лампы маленькой желтой луной.
— Королевской шишкой клянусь, Мёрдстоун. Всякий раз, как тебя вижу, ты все плохеешь и плохеешь. Что за ерунда насчет моей смерти?
— В книге. Ты… умер.
— Язви меня, Мёрдстоун. Это выдумка. Невзаправду. Клятый ромлян.
— А потом ты пришел ко мне в коттедж.
— В самом деле?
— Только ты был не ты. Это было ужасно. Ты… ты превратился в червей. А потом черви превратились в…
— Огромную говорящую муху.
— Да!
Покет пренебрежительно махнул рукой.
— Излюбленный трюк Морла. Один из. Спорить не стану, ежели не привык, жутковато. Порлоков пугает до беспамятства. Всякий раз обделываются, недотумки суеверные. Иди сюда, Мёрдстоун. Ну же.
Филип подошел к кровати и опустился на колени — ноги уже не держали. Покет протянул руку.