И чай, и кофе превратились, в далекие воспоминания. Иногда Филип скучал по ним — обычно по утрам, но лишь с тем ностальгическим смутным сожалением, с каким старики вспоминают о сексе. Без еды он не особенно страдал; напротив, ему казалось, что так он горит ярче, концентрируется яростнее. Заодно это снимало проблему с туалетной бумагой. Израсходовав запас старых газет, он вынужден был перейти на книги. «Радугу» он извел довольно быстро, зато с «Сыновьями и любовниками» дело пошло уже медленнее. За неделю он добрался только до третьей главы. А закончится Лоренс, всегда остается Кингсли Эмис. Это все были не проблемы. Но алкоголь тоже закончился — и вот это уже проблемой было.
После той прерванной весенней прогулки он получал предупреждения еще два раза — один в «Приюте коновала» во время выходных с Минервой, а второй — когда попытался добраться до деревни, потому что допил бутылку молочного ирландского ликера. И в обоих случаях это ощущение ползущих под кожей раскаленных крабьих клешней в груди, эта электризующая дрожь заставили его ринуться домой. Разумеется, оба раза — ложная тревога, но это служило пугающим (или он имел в виду — ободряющим?) доказательством того, что Амулет все еще… активен. И явно хочет, чтобы он, Филип, был наготове. Филип практически не сомневался: отважься он на еще один бросок к «Квик-марту», произойдет то же самое. А если он проигнорирует предупреждение, бросит вызов силам Амулета, с того станется в наказание начать трансляцию без него. Да-да, вполне правдоподобное предположение. От Амулета как раз такого и жди.
С другой стороны, никуда не деться и от того глобального, непреложного, неоспоримого факта, что он не может, совершенно не может обходиться без треклятой выпивки.
Внезапно Филип кое-что вспомнил — кое-что чудесное. Неверными шагами он спустился на кухню, рывком распахнул шкафчик под раковиной, повытаскивал, роняя и разбрасывая, всевозможные моющие средства — и в самой глубине обрел искомое. Вот он, почти целый галлон «Фермерского сидра» в пластиковом контейнере. Усевшись на сушилку для посуды, Филип протер кухонным полотенцем засалившуюся крышку, но уже в процессе заметил в контейнере что-то, чему там быть не полагалось. Усилием воли не разрешая себе паниковать раньше времени, он открутил крышку — и поневоле отпрянул назад от резкой вони вырвавшегося наружу газа.
Когда глаза перестали слезиться, он увидел, что под самой поверхностью сидра плавает густая желеобразная масса. Филип осторожно просунул внутрь черенок деревянной ложки. Вещество облепило ее. С виду оно напоминало плаценту какого-нибудь гротескного инопланетного существа.