– Не прибедняйся, Дил, самоуничижение паче гордости. Всё у тебя нормально.
– Если бы, – вздохнул комиссар, – Только-только тропинку нащупали, по которой можно было до дворцовой канцелярии, а эта Нагалия так подвела. Самая опытная ведь из дознавателей. Я так на неё надеялся. Что мне теперь нашей госпоже говорить? Герцогиня же хотела, чтобы я этого купца в Башню Страха отправил, а мне, видишь, отличиться захотелось.
Терзания приятеля Игорю были понятны, но никакой катастрофы в его конфузе попаданец не увидел, зато вопрос один появился.
– Не переживай сильно. Что случилось, то и случилось, – успокаивающе произнёс Егоров, – С Латаной я переговорю, объясню. Только к тебе на следующей пятидневке придёт Арш или кто-то из его людей. Обговоришь с ним, как проверить эту твою дознавательницу. Не утверждаю, что она специально нить обрубила, но проверить следует. У тебя карета сейчас где? Мне нужно будет на ней во дворец отправиться, не хочу у придворных вызывать вопросов по поводу своих пеших прогулок в одиночестве. А так, по делам в стражу ездил. Всем понятно. Да, и о делах. Тихий Му готов, так что, и ты будь на стрёме. Завтра вечером работаем.
С Дильяном Игорь пробыл ещё с полчаса, пока заглянувший стражник не доложил, что карета к подъезду подана. Помимо предстоящей операции попаданец обсудил с комиссаром очередные кандидатуры в янычары и адептки.
Действительно, кому война, а кому мать родна. Столичный бунт после его подавления позволил графу Приарскому разжиться новыми каторжанами и учениками. Пусть мальчишек выловили всего восьмерых, а девчонок и того меньше, троих, но и то хлеб. Курочка, как говорится, по зёрнышку клюёт. Вскоре ещё должны переправить порталами два десятка беспризорников из Кесп-Тила, Егоров отправлял туда своих людей, они нашли никому там не нужных сорванцов. Осталось только утрясти вопрос с канцелярией графа Риднока, чтобы Игорю самому не пришлось выглядеть похитителем детей.
Проблем в Кесп-Тиле попаданец не ожидал. Переданное его людьми письмо от правительницы было весьма убедительным, землянин сам участвовал в составлении этого послания.
– До завтра, – попрощался граф Приарский с комиссаром и отправился вслед за стражником к карете.
Среди сановников и владетелей Гирфельского герцогства до сих пор царило недоумение, а у бездельничавших большую часть дня придворных по сей день не умолкали толки и пересуды насчёт отсутствия у графа Приарского достойного его положению украшений из золота и драгоценных камней.
Если первые дни после воцарения принцессы Латаны скромный облик её советника и предполагаемого любовника списывали на сильное разорение доставшего ему графства, то затем, когда выяснилось, что это не так, начали шептаться по углам о скупости и даже жадности нового владетеля Приара.