4 апреля Чехов выехал в Неаполь, смотрел город, а 6 апреля отправился в Помпеи:
«Вчера я был в Помпее и осматривал ее. Это, как вам известно, римский город, засыпанный в 79 году по Рождеству Христову лавою и пеплом Везувия. Я ходил по улицам сего города и видел дома, храмы, театры, площади… Видел и изумлялся уменью римлян сочетать простоту с удобством и красотою.
Письмо родным 7 апреля 1891 г.
После осмотра Помпей Чехов решил отправиться на Везувий, после восхождения на который у него было ощущение, «как будто я был в третьем отделении и меня там выпороли» (подробнее см. стр. 507-508 настоящего издания). 24 апреля Чехов с Сувориным снова были в Риме и в тот же день выехали во Францию.
В январе 1901 г., когда Чехов лечился в Ницце, у него созрели планы нового далекого путешествия: на корабле вдоль Тирренского побережья Италии и далее – в Северную Африку. Кампанию ему согласились составить русские ученые, живущие тогда в Ницце: социолог Максим Максимович Ковалевский и зоолог, много путешествовавший раньше по островам Индийского и Тихого океана, Алексей Алексеевич Коротнев. 11 января Чехов писал из Ниццы О. Л. Книппер:
«На сих днях, если море не будет так бурно, как теперь, я уезжаю в Африку… В Африке пробуду недолго, недели две».
26 января он писал ей уже более конкретно:
«Ну, дуся моя хорошая, сегодня, по всей вероятности, я уезжаю в Алжир… По слухам, идущим от моих спутников, пробуду я в Алжире недели две, включая сюда и время, которое я потрачу на поездку в Сахару. Из Сахары вернусь я тропически знойным, пылким адски».
Правда, в том же письме возникает и другой вариант путешествия:
«Если, мамуся моя, вечером начнется на море волнение, тогда, повинуясь спутникам своим, поеду не в Алжир, а в Италию, в Неаполь… Но, однако, у меня воспрянул дух мой, люблю я путешествовать. Моя мечта последних дней – поездка на Шпицберген летом или в Соловки».
Реализовался именно «итальянский» вариант: Чехов, Ковалевский и Коротнев отправились поездом через Геную в Ливорно, потом посетили Пизу, Флоренцию и Рим. До Неаполя Чехов, увы, не доехал: взволнованный противоречивыми известиями о постановке «Трех сестер» в Московском Художественном театре, он внезапно прекратил вояж и уехал из Рима в Россию.
Сохранились воспоминания М. М. Ковалевского о той, последней поездке Чехова в Италию. Ночью, в поезде, им обоим не спалось, и они разговорились: «„Мне трудно, – сказал Чехов, – задаться мыслью о какой-нибудь продолжительной работе. Как врач, я знаю, что жизнь моя будет коротка“. Чехов, в молодости столь жизнерадостный, заражавший своим смехом читателей „Русского курьера“, в котором печатались его мелкие рассказы, под влиянием болезни становился все более и более сосредоточенным, но не мрачным. Он без страха смотрел в будущее и не жаловался на свою судьбу, считая ее неотвратимой».