Так нелепая случайность подтолкнула мессера Беллариона на неверную и крайне опасную тропинку искателя приключений, которая могла привести его куда угодно, только не в университет Павии, где он намеревался изучить греческий и укрепиться в вере; Лорендзаччо из Трино, хотя тот явился лишь слепым орудием судьбы, следовало бы привлечь к ответственности только за одно содеянное им злодеяние, имя которому — совращение с пути истинного.
Но в темную августовскую ночь, выходя из калитки сада, которую уже никто не охранял, Белларион мало задумывался об этом. Синьор Барбареско жил где-то неподалеку от собора, и, пересекая кафедральную площадь, Белларион наткнулся на стражников, обходивших дозором спящий город.
Разыгрывая припозднившегося гуляку, он затянул протяжную мелодию — незнание подходящих случаю песен ему пришлось компенсировать упрощенным на один голос распевом григорианского хорала [36] и пошатывающейся походкой смело двинулся прямо на них. Стража остановила его, потребовав соблюдать тишину и покой, и, естественно, поинтересовалась, кто он и откуда.
Приняв важный и напыщенный вид, Белларион пустился в пространные объяснения. Он только что отужинал в монастыре августинцев, к настоятелю которого он сегодня прибыл с поручением от его родственника — брата мужа своей двоюродной сестры — из Чильяно. Но остановился он у другого родственника, у дядюшки, синьора Барбареско, чей адрес — удивительное дело! — он никак не может вспомнить.
— Черт возьми, ничего удивительного! — воскликнул старший из стражников, вполне уверовавший в его отчаянное вранье, и, рассчитывая на вознаграждение, они взялись проводить его.
Далеко идти не пришлось — дом Барбареско находился на узенькой улочке сразу за собором. Стражники громко постучали в окованную железом входную дверь, и сверху отозвался дрожащий голос, поинтересовавшийся причиной столь неурочного визита.
— Племянник его светлости вернулся домой! — рявкнул старший. — Открывайте скорее!
Наверху раздалось невнятное бормотание, а затем уже другой голос, более низкий и уверенный, ответил им:
— Какой еще племянник? В такой час я не жду никакого племянника!
Но Белларион был готов к подобному опровержению.
— Он сердится на меня, — объяснил он. — Я ведь обещал поужинать вместе с ним.
И, вскинув голову, он прокричал:
— Умоляю тебя, дядюшка, не оставляй меня на улице. Хоть я и припозднился, но впусти меня, и я все, все объясню. И принеси дукат наградить этих достойных воинов, — добавил он. — Я обещал им дукат, но у меня только половинка дуката, лишь одна половинка, — имитируя пьяную настойчивость, повторил он. — А что такое половинка дуката? Все равно что сломанная монета.