— Я нахожусь здесь как представитель Его Святейшества, — объявил легат тоном сурового осуждения, — и прибыл прямо из Рима вместе с моими возлюбленными племянниками.
— Из Рима? — промолвил Афонсо Энрикес. При своих длинных руках и ногах и могучем телосложении он умел, если желал этого, время от времени принимать проказливый вид. Так он и сделал теперь. — Что ж, это внушает надежду, хотя до сих пор я не получал из Рима ничего хорошего. Его Святейшество услышит о том, как я готовлюсь к войне с неверными, войне, которая позволит водрузить крест там, где ныне торчит полумесяц. Возможно, он пришлет мне в дар немного золота, чтобы помочь в этом святом деле.
Насмешка больно уколола легата. Его болезненно-желтоватое аскетичное лицо побагровело.
— Я привез вам не золото, — отвечал кардинал. — Я прибыл, дабы преподать урок веры, о которой вы, похоже, напрочь забыли. Я приехал, чтобы научить вас блюсти свой христианский долг, и потребовать немедленного исправления последствий ваших святотатственных деяний. Папа требует незамедлительно восстановить в прежнем положении епископа Коимбры, которого вы изгнали из города, угрожая насилием, и низложить священнослужителя, богохульно поставленного вами на место законно избранного епископа.
— И это все? — с угрожающим спокойствием проговорил юноша.
— Нет, — ответил легат, который стоял над ним, бесстрастный в сознании своей правоты. Мы требуем также, чтобы вы тотчас освободили даму, вашу мать, которую вы несправедливо заточили в узилище и держите там.
— Это заточение отнюдь не несправедливо, и свидетелями тому — все здесь присутствующие, — отвечал инфант. — Возможно, Рим поверил тем лживым наветам, которые туда поступили. Донна Тереза вела распутную жизнь, и мой народ страдал от несправедливостей во время ее правленая. Вместе с пресловутым сеньором Трава она разожгла пожарище гражданской войны в подвластных ей землях. Узнай же от нас правду и поведай ее Риму. Тем самым ты совершишь достойное деяние.
Но прелат был преисполнен упрямства и гордыни.
— Не такого ответа ждет от вас наш святой отец, — сказал он.
— Но таков ответ, который я посылаю ему.
— Берегись, безумный и мятежный юноша! — вспылил кардинал, не сдержав гнева. Голос его зазвучал громче. — Я прибыл сюда, имея в своем распоряжении оружие, мощи которого достанет, чтобы уничтожить тебя. Не злоупотребляй терпением Матери-Церкви, иначе вся сила ее гнева обрушится на твою голову.
Впав в неистовство, Афонсо Энрикес вскочил на ноги. Душевное волнение исказило его черты, глаза загорелись.