Арик замер. С одной стороны, ему сейчас предлагали претворить в жизнь его мечту, его план, который он вынашивал вот уже столько месяцев. С другой… Он представил, что скажет Маргалит, а затем вспомнил об учебе в университете.
— Когда бы ты хотел, чтобы мы провели такую операцию? — спросил он вслух.
— Хорошо бы прямо по горячим следам — завтра, в крайнем случае, послезавтра…
— Нет, — покачал головой Арик, — завтра я не могу — завтра у меня экзамен по экономической истории Ближнего Востока.
Но полковник Шахам принадлежал к той породе евреев, которая никогда не лезла за словом в карман.
— Послушай меня внимательно, Арик, — сказал он. — Все люди делятся на две категории. Одни учат историю по учебникам, а другие эту историю делают, чтобы было потом что писать в этих учебниках. Ты должен решить, к какой из этих категорий относишься ты сам. Но решай здесь и сейчас! Если ты скажешь «нет, у меня завтра экзамен», давай просто спокойно разойдемся и забудем об этом разговоре… Так как?
— Да! — сказал Арик.
— Отлично! — спокойно произнес Шахам, словно заранее знал, что иного ответа и не последует. Давай теперь подумаем, что нам нужно для операции…
Выйдя из здания штаба иерусалимской дивизии, Арик сел в выделенный ему Шахамом джип и направился в университет. Правда, в университете вместо того, чтобы явиться на свой исторический факультет и извиниться за опоздание, он свернул в сторону юрфака, заглянул в аудиторию, в которой читалась лекция по классическому римскому праву и попросил разрешить на минутку выйти в коридор студенту Ицхаку Бен-Менахему, прозванному за свой высокий рост Гулливером. О чем Арик Шейнерман говорил с Гулливером, так и осталось покрытым мраком. Известно лишь, что в тот день в аудиторию студент Бен-Менахем так и не вернулся, а вместо этого, как рассказывают очевидцы, через пять минут вместе со студентом истфака Шейнерманом вышел из здания университета, после чего они оба сели в джип и стремительно сорвались с места. Выехав из Иерусалима, Арик и Гулливер направились в сторону деревни Иехизкиэль, где в то время обретались Шломо Баум и Иегуда Даян — два бывших бойца разведроты дивизии «Голани», которой какое-то время командовал Арик.
Баума они застали за дойкой коров, и дальше все произошло по тому же сценарию, что и с Гулливером: короткий разговор, содержания которого никто не слышал, энергичная жестикуляция руками, и через несколько минут Баум снял с себя фартук и сел в джип, оставив своих буренок не доенными. Иегуда Даян против предложения Арика тоже возражать не стал. После этого все четверо вернулись в Иерусалим, на базу дивизии, и Арик сообщил Шахаму, что, по его мнению, группу можно считать сформированной — все трое его товарищей проверены в деле и за каждого он ручается головой. Шахам, однако, считал иначе: одобрив в целом выбор Арика, он присоединил к нему еще трех отборных бойцов своей дивизии — по его мнению, участие в операции семи человек делало ее более безопасной.