Броэму повезло, что он не вдавался в подробности, потому что лишь кинематография спасала этот фильм, чтобы он не казался глупым и смешным. Но и такой он представлялся на удивление затягивающим. Я даже сдавленно вскрикнула во время сцены, когда показали неожиданно движущиеся гнилые челюсти. Броэм только посмеялся над моей реакцией. Казалось, мы нашли единственное, что гарантированно вызывало у него улыбку, – злорадство.
Я сдерживалась, чтобы не написать Брук посреди фильма. Когда я уже не могла терпеть, прошептала:
– Я много пропущу, если отойду в туалет?
– Нет, все в порядке, иди.
Я вытащила телефон раньше, чем дошла до комнаты. Возможно, я могла бы проверить сообщения и во время фильма, но Эйнсли ненавидела людей, которые сидят в телефоне во время кинопросмотра, до такой степени, что физическое насилие не казалось для нее чем-то неприемлемым в этом случае. И я настолько хорошо усвоила это, что не могла переучиться.
Два сообщения от Брук.
Я чувствую себя максимально дерьмово.
Хочешь чем-нибудь заняться завтра? Суши, квест или что-нибудь еще?
Хотела ли я? После двух месяцев ожидания, что у Брук появится крупица свободного времени, это было самое прекрасное сообщение за всю мою жизнь.
Но, подруга, мне чертовски хреново.
Слушай сюда: суши И квест?
Как же я тебя люблю.
Да, здорово. В 12?
Как такое возможно: одновременно терзаться угрызениями совести и быть абсолютно счастливым из-за сделанного выбора. И все же. Мне казалось, будто я победила врага в игре, в которую играла месяцами. Рей исчезла, а Брук вернулась. Почему я говорю как чокнутая? Это не нормально – испытывать самодовольство, после того как совершил дерьмовый поступок.
Но это ведь не был супердерьмовый поступок? Я просто оберегала ее.
Так ведь?
Комментарий Броэма, который он сделал сегодня, – что надо чувствовать нутром, – всплыл в моей голове. Что-то подсказывало, что он был прав. Если бы я сделала это из благих намерений, то не чувствовала бы себя так паршиво. Я должна оставаться честной как минимум с собой.
Броэм предусмотрительно поставил на паузу фильм, как только я вышла из комнаты, так что я ничего не пропустила. Я села обратно на свое нагретое местечко, и мое плечо уперлось в плечо Броэма. Сидел ли он так близко ко мне раньше? Не думаю. Кажется, между нами сохранялось приличное расстояние. Он, наверное, поправил плед, когда я уходила. К моему удивлению, несмотря на то, что наши руки почти сплелись, он не сдвинулся с места. Может, ему было так же холодно, как и мне.
Он сидел в таком положении до конца фильма. Жар его тела заставлял меня чувствовать себя тепло и уютно, вопреки моросящему за окном дождю. Броэм периодически искоса посматривал на меня с таким выражением, будто ожидал, что я что-то скажу или сделаю, но только одному богу известно что.