В школе было ужасно.
Брук все еще не разговаривала со мной. Каждый раз, когда я видела ее, она ловила мой взгляд и быстро отводила глаза в сторону.
Все шептались. Никто ничего не сказал мне, но все взгяды были прикованы ко мне, и я то и дело слышала свое имя в толпе, когда шла по коридорам, ждала начала урока у кабинета или копалась в своем шкафчике.
А шкафчик восемьдесят девять все еще был немного приоткрыт, дверца погнута, а полки пусты.
Но хуже всего было во время ланча. Войдя в столовую одна, я осмотрела занятые столы и, проходя мимо них, осознавала, что мне некуда идти.
Брук сидела с Джез и ее друзьями. В выходные я написала Рей и Джез и извинилась перед ними. В ответ Рей заблокировала меня, а Джез просто не стала читать, но я их не винила. Брук притворялась, будто не видит меня, но лицо ее было каменным. Я не могла сесть рядом с малознакомыми учениками, потому что они могли злиться на меня.
Возможно, их записки тоже оказались в шкафчике, или они просто чувствовали себя некомфортно из-за этой ситуации. Может, они думали, что я знаю, какое письмо кто написал. Возможно, в каких-то случаях они были правы.
Я хотела развернуться и убежать, и честно говоря, находилась в миге от того, чтобы поступить так. Лучше, чем сидеть в одиночестве и изо всех сил пытаться не заплакать, когда множество людей смотрит на тебя.
И вдруг будто из ниоткуда возник Броэм, растолкал компанию учеников и взял меня за локоть.
– Идем, – просто сказал он. И на этот раз его приказ не прозвучал напористо или грубо.
Он мягко провел меня через толпу к столу своей компании, в незнакомой мне части столовой, далеко от Брук и Джез. Я была так благодарна, что чуть не расплакалась.
Несколько человек сели за стол рядом с Хантером и Люком. Около Хантера сидел Финн, который, по-видимому, был рад, что Броэм спас меня. Думаю, мы все трое в той или иной степени спасли друг друга от причиненных самим себе страданий.