– Нет. – Что-то в его голосе подсказало мне, что лучше оставить эту тему.
– Броэм?
– М-м?
– Мы можем снова быть друзьями?
Теперь он открыл глаза, хотя и не поднял голову.
– Мы никогда и не переставали ими быть.
Из меня вылетел сухой смешок.
– Ладно, честно говоря, – начал он, – ты права. Мы ошиблись тогда, и это было странно. Мне и правда хотелось бы быть друзьями.
Спасибо, господи. Спасибо, господи, что у меня есть Броэм.
– Круто.
– Ты в порядке? – спросил он.
– О, знаешь, лучше, по крайней мере меня не рвет в нижнем белье в ванной моего учителя.
На секунду он слегка улыбнулся.
– Мне очень жаль, что так получилось со шкафчиком.
– Ну, мне тоже. Но, может, мама права. Возможно, некоторые из моих советов и были хорошими, но, скорее всего, большинство – ошибочными. Мне повезло, что я и правда не накосячила ни с чем.
Я подумала, что Броэм тогда сказал обо мне, не имеющей достаточно информации. Я размышляла о своем первом впечатлении о Броэме и что думаю о нем сейчас. Как изменилось мое восприятие его и его проблем. Мой успех всегда являлся для меня источником гордости. Но как я могла достигнуть такого высокого процента в успешных советах?
– Возможно, они были иногда ошибочными, – сказал Броэм слабым от напряжения голосом. – Но смысл был не в том.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу сказать, им и правда нужен был совет, но готов поспорить на что угодно, добрая половина всех писем была от людей, которые просто хотели, чтобы их выслушали без всякого осуждения или подтвердили их мнение. Здорово иметь безопасное место, чтобы просто… выговориться.
– Хочешь сказать, я хороша только в том, что умею выслушать? – сказала я, выпрямившись.
– Нет. Я хочу сказать, что ты гений, который в большинстве случаев дает замечательные советы, но давить на себя, чтобы все получилось идеально, совсем не обязательно.
Ха.
Было что-то особенное в том, как меня воспринимал Броэм. Возможно, Эйнсли также меня понимала, но по-другому, потому что она моя сестра. Кто-то, кто был для меня полнейшим незнакомцем лишь пару месяцев назад, оценивал меня и слушал то, что я говорю (и внимательнее слушал то, что не говорю), и правильно собрал все вместе, чтобы понять меня. И возможно, он смог сделать это, поскольку в каком-то смысле мы отражали друг друга. У нас были одинаковые проблемы.
Броэм заставил меня увидеть лучшую версию себя: более добрую, мудрую и чуткую версию, которой я всегда хотела быть. И многого стоило заполучить это, а значит, многое можно потерять. И я почти сделала это.
Я так боялась потерять его снова.
Но это звучало слишком серьезно, чтобы поделиться. Так что вместо этого я сказала: